Фэндом: Видоискатель
Автор:Nik_ta
Пейринг:
1. Асами/Акихито, Фейлон/Акихито, намек на Асами/Фейлон
2.Фейлон/Акихито; Асами присутствует, куда ж без него.
Рейтинг: NC-17 и R
Жанр:
1. романс, наверное. Мультироманс))) И флаффа вагон.
2.angst. ну и romance тоже. Еще крошечный кроссовер с YnM, почти незначительный.
Аннотация:
1. у Аки амнезия, как у героини мексиканского сериала…
2. кого устроил финал №1 – лучше не читайте. Кому интересна альтернатива – велкам!
Предупреждение: 1. не стеб, конечно, но и не совсем серьезность), оттого и некоторый ООС.
2. ООС там, где увидите. Не увидите – значит, нет. И море слёз - не утоните)))
Дисклаймер: наиграюсь – отдам!
1 Часть
читать дальшеОткрываю глаза – и ничего не вижу.
Картинка проявляется постепенно, как пленка, в глаза бьет свет. Надо
мной склонились двое, я не вполне различаю лица, но их голоса только
мертвый не услышит.
- Это ты во всем виноват!
- Еще разобраться надо, кто…
- Да подбери ты свои чертовы волосы, Фейлон! Ему дышать нечем!
- Как он может дышать, если ты практически на него залез?!
Отодвинься, ему нужно пространство!
- А ты вообще убирайся отсюда! Уже все что мог - сделал.
- Акихито, ты в порядке?
- Акихито!
Я закрываю глаза и сползаю в темноту.
Интересно… кто такой Акихито?...
* * *
Когда снова проясняется, я различаю двоих мужчин. Один высокий и
темноволосый, примерно за тридцать, второй – с длиннющими волосами и
красивым точеным лицом. Не знаю, сколько я был в отключке, но за это
время кардинально ничего не изменилось – они по-прежнему ведут себя
так, будто побоище – вопрос времени.
«Чужой против Хищника», - думаю я и хочу улыбнуться, но не могу.
* * *
- …Он не поедет назад в твою Башню, даже не мечтай! – резко говорит
высокий. Я сразу окрестил его Хищником и не думаю, что ошибся. Не из
фильма – просто хищник, и все.
- Асами, я не позволю везти его в Японию в таком состоянии! – у
Чужого очень красивый голос, звонкость на шепоте… если такое
возможно. – Не будь идиотом! Доктор сказал, что должен наблюдать за
ним как минимум несколько дней.
- Тогда пусть остается здесь. И можешь быть свободен, о нем есть,
кому позаботиться.
- Во-первых, не смей мне приказывать! Поскольку больница построена
на мои деньги, я буду находиться здесь, сколько захочу. А во-вторых,
тебе и тамагочи доверять нельзя!
Я снова закрываю глаза. Каждое слово вбивается в голову как гвоздь.
Темнота.
* * *
- Какого хрена ты тыкал пистолетом мне в голову?
- Ты украл моё!
- А ты – моё!
Их голоса – превосходный будильник, я выплываю к свету на знакомые
звуки. Теперь, когда в глазах перестало двоиться, наконец могу их
рассмотреть.
Хищник стоит у окна палаты, а Чужой – у двери. На Хищнике костюм с
полуразвязанным галстуком, он сжимает в пальцах незажженную
сигарету. Его щеку украшают три глубокие припухшие царапины. Чужой
одет в какую-то длинную штуку со стойкой, синюю с узорами, он сложил
руки на груди и только периодически раздраженно отбрасывает волосы с
лица. Ни у кого я не видел таких потрясающих волос, тем более у
мужчин – они бесконечно-текущие, словно застывшая лава. Я, кажется,
помню такое фото… где-то встречал… или сам сделал?...
- Ты дерешься как кошка, Фейлон, ты это знаешь? – Хищник касается
царапин с гримасой недовольства. – Надеюсь, я не подхвачу заразу.
- Хочешь сказать, я дерусь как девка?
- Хотел бы – сказал бы. Как можно было так облажаться? Это всё твои
русские…
- МОИ русские?! – шипит длинноволосый, и его глаза вспыхивают, чуть
ли не в прямом смысле. Вообще в нем действительно что-то есть от
Чужого – не уродливый фэйс с клыками наружу, а та самая пугающая
змеиная пластика. – Они такие же мои, как и твои!!!
Хищник доволен реакцией, он достает из кармана зажигалку.
- Ну не на меня же Арбатов слюни пускает…
- Да как ты смеешь!!! – вскидывается Чужой. За ту секунду, что я
закрыл и открыл глаза, он уже у окна, и я слышу звук пощечины.
Хищник улыбается. И дает сдачи – так, что Чужого чуть не завернуло
от удара.
- Заслужил, не спорю, - говорит он, пока тот не сводит с него диких
глаз, касаясь щеки. – А это тебе за Акихито.
Я уверен, что лицо Хищника сейчас украсит еще одна царапина, если не
фингал, но длинноволосый только смахивает сигарету у него из зубов.
– У тебя что, последние мозги выбило? Здесь больница!
- Фейлон, если я узнаю, что ты плохо с ним обращался – голос Хищника
спокойный, но я ощущаю запах грозы, – клянусь всеми вашими
китайскими идолами - я вставлю тебе ствол в другое место…
- Ради бога, Асами, – огрызается Чужой, - оставь при себе свои
эротические фантазии.
Я вдруг понял, что это мне напоминает – ссоры моих родителей, пока
они не развелись. Меня всегда в то время одолевали жуткие головные
боли. Как сейчас…
Надо же – я помню развод родителей, но не помню ни их имен, ни лиц.
- Голова болит… - говорю я тихо.
Подействовало! Они враз прекратили грызню и – то ли я торможу, то ли
они быстро двигаются – уложились в одно движение век.
- Акихито, ты очнулся?.. тебе плохо? – спрашивает Хищник-Асами,
сжимая мои пальцы. Вблизи я могу лучше рассмотреть его лицо –
довольно интересное… судя по чертам, типичное лицо тирана и
доминанта – тонкие губы, развитый подбородок и складка между
бровями. Сейчас он хмурится так, что эта складка стала острой, как
лезвие.
- Позвать врача? – Чужой-Фейлон нависает с другой стороны,
поглаживая мне вторую руку. Он моложе Хищника, теперь это хорошо
видно. Возможно, даже выглядит моложе своих лет – из-за изящества
лица и густых загибающихся ресниц. Но между бровями у него – тоже
складка, может, не столь глубокая, но такая же острая.
- Не надо, я в порядке. – Головная боль поутихла, и я пытаюсь
приподняться на подушке. Они помогают мне в четыре руки. – У меня…
два вопроса… Что случилось? И… кто вы такие?
Ого, давно их никто не удивлял – разучились… Наблюдать за этим даже
интересно, если бы мне не стало вдруг так страшно. А я-то сам… кто?
- Ты попал в перестрелку, – тихо говорит Чужой. Его тонкие пальцы
рисуют круги на моей ладони, и это немного успокаивает. - Но ничего
страшного, только легкое сотрясение мозга. Акихито… ты правда ничего
не помнишь?
Я медленно качаю головой.
Хищник молчит, не сводя с меня глаз. Если его каменное лицо вообще
способно выражать потрясение – он потрясен. И продолжает молчать,
пока на меня снова не наваливается сон.
…Меня что, зовут Акихито? Идиотское имя…
* * *
Хищник – первое, что я вижу, проснувшись. Он молча сидит на моей
кровати.
- Тебе лучше?
- Не знаю. – Пытаюсь поворочать головой – вроде порядок.
- Значит, ты меня совсем не помнишь?
Не могу понять, что значит его голос – то ли сожаление, то ли
облегчение… К чему бы такой контраст?
На Асами та же одежда, что и вчера – значит, он провел здесь ночь.
- Я себя не помню, – отвечаю, на последних секундах чуть убавив
резкость. – Это волнует меня куда больше.
- Ничего. Это ретроградная амнезия, она не навсегда. Скоро я заберу
тебя домой, и память вернется.
Домой? Чужой упоминал Японию… Вернуться – это значит попасть в
место, где уже был… но я не помню этого места. Не помню дом.
- А сейчас я где?
- В Гонконге.
- И что я здесь делаю?
- Ты был в заложниках, – терпеливо говорит Хищник, но глаза его
поблескивают. - Я привез одни важные документы, чтобы обменять на
тебя. И что-то пошло не так…
Он гладит меня по волосам – перебирая пальцами так, что все тело
почему-то отзывается дрожью. А потом вдруг властно подгребает к себе
и целует - в висок.
Я отдергиваюсь, заливаясь краской, сердце сейчас просто лопнет, как
пузырь с водой. В ту же секунду раздается знакомый текучий голос:
- Асами, ты решил трахнуть его прямо на больничной койке? Неужто так
неймется - позволь ребенку хоть на ноги стать!
Чужой стоит в дверях с полуулыбкой, наблюдая за нами из-под ресниц.
Волосы окутывают его грозовым ливнем.
- Я не ребенок! – фыркаю, и тут же соображаю, что сейчас я скорее
должен быть на стороне Фейлона... Похоже, он знает, о чем говорит.
- У тебя что, нет более важных дел, Фей Лао Бан? – в голосе Хищника
звучит издевка. – Как насчет поискать пропавшие документы?
- Их ищут, не переживай. И найдут.
- Да уж. Кто-то да найдет.
Трель телефона вдруг снова побеспокоила гвоздь в моей голове. Асами
достает трубку и направляется к выходу. На мгновение в дверном
проеме они сталкиваются почти вплотную, и… я не совсем понимаю
выражения их лиц.
- А пока, дорогой мой, расскажи Акихито, как ему жилось у тебя в
заложниках, - Хищник вдыхает это практически Чужому в рот, но тот не
отворачивается, с вызовом смотрит в упор. – Может, он чего и
вспомнит…
Фейлон еще мгновение стоит у двери, а потом неспешно подходит и
присаживается на кровать. Он двигается как вода – от этого зрелища
головная боль помалу утихает. Красивое лицо. Безупречное. Даже
слишком, чтобы быть настоящим.
- Это правда? – спрашиваю. – Ты меня похитил, зачем?
Он едва заметно пожимает плечами и касается ладонью моей щеки.
Гладит большим пальцем, пробегает по губам, обводит подбородок.
- Чтобы вернуть то, что украл Асами... Прости, милый, я виноват
перед тобой. Не стоило отпускать тебя одного.
Его прикосновение очень нежное, но я все равно подаюсь в сторону.
Это вдруг напоминает о том, как меня трогал Хищник минуту назад.
- Фейлон…сан… а я ему – кто? – решаюсь наконец. – Я что, с ним сплю?
Чужой улыбается, и даже зубы у него идеальные, один в один.
- Вот этого не знаю. Секс – да. Сон – не уверен. Асами из тех, кто
под утро сбегает по крышам.
- Я не понимаю…
- Думаю, он лучше тебе объяснит природу ваших отношений.
- Асами - твой враг?
Улыбка исчезает, губы сжимаются в линию, плавную - не жесткую.
- Это долгая история, Акихито. Он… лишил меня многого, но многое и
дал. Он первый, кто вообще воспринял меня серьезно – какие бы мотивы
им ни управляли.
- Так кто он тебе?
Чужой молчит. Кажется, это значит, «не твоего ума дело» - что ж,
возможно, я далеко зашел.
- А… тебе я кто, Фейлон-сан?
Улыбка воскресает, превращая лицо из произведения искусства в
шедевр.
- А это будем решать, если захочешь остаться.
* * *
Хищник вернулся – Чужой испарился. Только уходя, поцеловал меня в
запястье, и я непроизвольно вздрогнул. Лицо у Асами сразу стало
такое, будто он сейчас удавит Фейлона его собственными волосами.
- Голодный? – спрашивает он, садясь рядом. Свято место пусто не
бывает… - Что ты хочешь?
- Не знаю, - говорю неуверенно, – а что я люблю?
- Я принес тебе мороженого. Мороженое любят все.
Он кормит меня с ложки, и я не отбиваюсь. Почему-то… мне это
нравится. Раз уж он – мой любовник, значит, делал это не раз.
- Что говорил тебе Фейлон?
- Ничего, но… Он сказал, что я могу здесь остаться. Что мне решать
- Тут решать нечего! – рявкает Хищник. Ему очень идут вспышки
ярости, хоть они и гаснут быстрее, чем падающие звезды. – Я костьми
лягу – он тебя не получит!
- Я не вещь!
Отворачиваюсь от очередной ложки, и он медленно отправляет ее себе в
рот.
- Он думает иначе. Иначе не заклеймил бы тебя.
Действительно, на тыльной стороне ладони – татуировка. Я тупо
разглядываю ее почти минуту.
- А ты? – спрашиваю, – ты тоже думаешь, что я – вещь?
Хищник молчит. Я почти привык к этому тяжелому молчанию.
- Ты точно меня не помнишь. Может… это и к лучшему.
Он приближается. Стремительно. Мимо губ, мимо щеки - целует в шею, и
жаркое дыхание заставляет меня заерзать на постели, подобрав ноги.
- У нас есть шанс начать с нуля.
Шепот разбегается по коже миллионами паучьих лапок. Вздрагиваю со
стоном и тут же зажимаю рот рукой. Знакомо… все очень знакомо, и то,
что дальше – тоже.
- Асами-сан… дверь… не заперта… - шепчу я, путаясь в словах, как в
паутине.
- Если я ее закрою – тебе будет спокойнее?
«Ага… если с той стороны…» - думаю я, но сказать не успеваю.
Он затаскивает меня на колени лицом к себе, его поцелуй сладкий от
мороженого… но обычно он соленый. От крови. Я помню. Когда он кусает
мои губы, я вспоминаю это. Хищник не целует – он поглощает.
С меня-то снимать особо нечего, а сам он почти не раздевается. Но
мне нравятся движения его рук, когда он расстегивает свой пояс –
потому что он задевает и меня. Почему-то хочу повалить его на спину,
но он не дается, и я смиряюсь. Ему лучше знать… он ведь мой
любовник, значит, делал это не раз.
…каждый горячий прилив – вспоминаю, но без толку – тело помнит, а
голова – нет… Наверное, я что-то делаю не так… потому что боль почти
невыносима, от нее в горле спазм и темнеет в глазах. Внутри словно
битое стекло… если и были слезы – они вскипели и испарились. Я так
прижимаюсь, что ему и руки не просунуть. Держусь, запустив пальцы
ему в волосы, и дышу через два на третий… боль не утихает, но
постепенно меняет цвет с черного на красный.
- Отлипни, - хрипло говорит Асами мне в шею, - ну, немножко…
Уговаривает, как маленького… Отлипнуть оказалось сильно в моих
интересах – он тут же обхватывает мой член, гладит, чуть царапает –
и это уже слишком, потому что боль светлеет добела и разбавляется
чем-то жарким и не менее мучительным. Чувствую себя музыкальным
инструментом – могу только звуки издавать, остальное – дело рук
маэстро… Хорошо, что дыхания не хватает – хочется орать, не
отвлекаясь на вдохи… но не могу, и это радует. Не хватало еще
собрать здесь весь персонал...
…скучал, так скучал…
Его дыхание вдруг сбивается, ритм тоже – и боль-не-боль из белой
становится слепящей, как бенгальский огонь.
Я теряю сознание.
Не привыкать…
Выплывая, обнаруживаю, что лежу головой у него на коленях, он мерно
перебирает мне волосы.
- Помыть тебя? – спрашивает Асами.
Тело словно не мое. Оно пустое и одновременно очень тяжелое.
- А ты раньше это делал?
- М-да… однажды. После…
Хищник замолкает, не договорив, а я не переспрашиваю.
- Ну, тогда мой…
Я уговорил Асами уйти ночевать в гостиницу, Мне казалось, что
просплю целые сутки, однако после полуночи я просыпаюсь и с полчаса
просто лежу, прислушиваясь к собственным мыслям. Нет. Ничего… Пусто.
Внезапно за дверью раздаются легкие шаги, и в дверном проеме
возникает темный силуэт, обведенный золотом.
- Не разбудил? – спрашивает Фейлон шепотом.
- Неа... – Я подвигаюсь, и он садится на край кровати. – Как ты прошел
так поздно?
- В этом городе я могу делать что хочу, - говорит он просто и
достает из кармана фляжку. – И в этой больнице – в частности.
Хочешь?
Мотаю головой, и он отпивает маленький глоток. Этот запах мне
знаком. Виски.
- Бессонница. Это не помогает заснуть, но помогает… в принципе. –
Чужой придвигается поближе и обнимает за плечи. - А тебе что не
спится?
- Я пытаюсь хоть что-то вспомнить, но не могу... Что я люблю,
Фейлон-сан?
- Ужасный чай и драные джинсы, – тонкие пальцы треплют по волосам. -
Я мало тебя знаю, Акихито. Зато ты успел узнать, что нравится мне.
Кажется, я краснею – хотя после упражнений с Асами при открытых
дверях стесняться уже нелогично.
- Ты был… моим любовником?
Фейлон качает головой.
- Нет, милый. Боюсь, то, что я с тобой делал, называется иначе. – Он
задумывается. – Ну, может, кроме одного раза.
- А… зачем ты это делал?
- Я знал, ты что-то значишь для Асами. Я хотел сделать больно ему, а
не тебе.
- А зачем ты хотел сделать больно Асами?
- Затем, что я мстительный мерзавец.
Вот как. Смотрю на него внимательно, стараюсь выкопать неприязнь из
каких-нибудь погребов подсознания, но не могу. Не нахожу.
- Ладно… продолжай, пожалуйста. Что еще я люблю?
- Кажется, ты любишь свою камеру, - он поглаживает меня по затылку,
по шее. - Любишь, чтобы все жили в мире. Ты даже плакал от бессилия,
что мы с Асами не можем жить дружно... это было так странно. Любишь
целоваться. Это точно.
- А Асами я люблю?
- Этого не знаю, милый. Был бы я уверен, что не стошнит от
банальщины - сказал бы «слушай свое сердце»… - Фейлон тихо смеется.
- Зато для него ты, по крайней мере, дороже денег. – Касается губами
моих пальцев, потом запястье, локтевой сгиб. – Огромных денег. Зная
алчность Асами, можно предполагать – это любовь.
- А… тебя я люблю? – слова переходят в шепот. Я вдруг вспоминаю вкус
виски… и он отчего-то кажется мне приятным.
- Ты меня не помнишь. Возможно, это к лучшему, - шепчет Фейлон,
почти касаясь шеи. Что ж, я это слышу не в первый раз.
Осторожно тяну за волосы, чтобы подтвердить вкус – и да, он меня
целует. Горчит… Язык касается – и ускользает, дразнит, и я вцепляюсь
в волосы сильнее. Прикосновения Чужого совсем не чужие. Он не то,
что Хищник – он нетороплив. И я безумно рад, что укрыт покрывалом
ниже пояса…
Это длится безумно долго, но он не переступает границ – только
гладит – по спине, пояснице, по внутренней стороне бедра. Момент,
когда я не выдержу и сам положу его руку куда надо, опасно близок. В
этот момент в его кармане вибрирует телефон.
Фейлон отрывается от меня с сожалением, а я пользуюсь моментом и
отползаю подальше. Это странно… как я могу хотеть и его тоже?
- …вашу МАТЬ! – вдруг взрывается он – негромко, но так яростно, что
у меня волосы становятся дыбом. – Не хочу ничего слышать, тупорылые
вы ублюдки… И повторять второй раз не намерен. Если к вечеру не
будет положительных результатов – отрежу ваши жалкие члены и забью
их в глотки вашим женам!!!
Он прячет телефон и улыбается мне - в темноте его лицо чуть ли не
сияет, как луна.
- Прости, милый, вынужденные меры. Сам понимаешь, не боятся –
значит, не уважают, а не уважают – сожрут с потрохами. Политика
любой криминальной структуры… да любой системы вообще.
Киваю, хотя по коже еще мороз. Ого, как он умеет. Если бы кричал,
было б и вполовину не так эффективно…
- Ты устал? Спи, не обращай на меня внимания. Давай, Акихито, тебе
надо восстанавливать силы.
Что да, то да. Чужой полуложится рядом и забирает мою голову к себе
на плечо. Он приятно пахнет… и это просто приятно, без причины.
* * *
Хищник возвращается утром, после завтрака. Он приносит десерт – в
этот раз клубнику со сливками – и кормит меня. Как вчера.
- Асами-сан, что я люблю? – повторяю вопрос в перерыве между
поцелуями. – Ты знаешь?
- Ты любишь свою чертову камеру, будь она неладна. Хотя если б не
она – мы бы не познакомились. Любишь фотографировать с большой
высоты. Любишь… быть сверху, - он целует меня в плечо. – Это дает
тебе иллюзию, что ты – сверху. Любишь спать до обеда – но позволяешь
себе нечасто. Любишь кошек.
- У меня есть кошка?
- Нет… у тебя же нет квартиры. И времени. Еще ты любишь клубнику со
сливками – но это, кажется, уже не секрет.
Ерзаю и решаюсь наконец.
- А Фейлона… я люблю?
Он смотрит на меня со странным выражением на лице – то ли ударить
хочет, то ли загрызть.
- Тебе лучше знать, Акихито. На мой вкус, у вас было не самое
романтическое знакомство… хотя, чего греха таить – у нас с тобой
тоже.
Подозреваю, что не хочу слышать подробности.
- Между вами что-то было?
Асами улыбается. Не знаю, что значит такая улыбка – но уж точно не
радость.
- Я думаю – нет, он думает – да... Вопрос в том, что считается.
- Так он – твой враг?
Едва пожимает плечами и смотрит мимо меня – в окно. Я слежу за его
взглядом – но там нет ничего, кроме неба.
- Фей… хороший мальчик… Когда мы встретились, он был не в меру
чувствительным и очень несчастным. Я создал монстра, Акихито, и в
этом нет ничего удивительного. Что монстр создал монстра… Сейчас
броня-то наросла, но он по-прежнему несчастен. В том, кем он стал,
нет его вины – хорошие мальчики в такой среде быстро становятся
мертвыми. Правда, иногда мне кажется, что где-то под этим панцирем
он остался прежним - как и я. Хотя… в отличие от него, я никогда не
был хорошим мальчиком.
Дерг! что за странное чувство. Мне не хочется больше спрашивать, не
хочется ничего слышать. Только сидеть у него на руках и есть
клубнику.
- Асами, а… тебя я люблю? – говорю вдруг неожиданно для себя самого.
Он затыкает мне рот поцелуем со сливками. Допрос окончен.
Вечером я засыпаю у него в объятьях, а ночью просыпаюсь один.
Наверное, рефлекс на звуки их голосов – хотя в этот раз они говорят
очень тихо.
Голос Асами. Холодная сталь.
- Что ты здесь забыл? Если слов не понимаешь, я могу объяснить
по-другому.
- Избавь, пожалуйста, - шепот Фейлона ядовитый и напоминает
скольжение змеи по бархату. – Я помню, куда ты собирался воткнуть
свой ствол.
- Знаешь, я даже позволю тебе выбрать место, куда его воткнуть.
- А я позволю тебе сдохнуть!
- Тише! Ты разбудишь Акихито.
- После того, как ты трахал его весь день, можешь не бояться. Не
думаю, что его врач одобрил бы такую терапию.
Приоткрываю глаза и вижу их очень четко благодаря открытой двери в
коридор. Стенка на стенку, якудза против триады… Чужой против
Хищника. Я осторожен, но на меня все равно никто не смотрит.
Они стоят молча несколько минут и просто смотрят в упор. И когда от
напряжения в воздухе становится трудно дышать, я слышу Асами. Другой
голос… совсем другой.
- Как мы докатились до этого, Фей? Готовы палить друг в друга, не
раздумывая… что с нами случилось?
- Ты первый начал. – Голос Фейлона тоже меняется, он по-прежнему
напряженный, но звенящая ярость из него ушла. – Ты сделал меня
сиротой.
- Это не так, и ты это знаешь. Я сделал тебя свободным.
Благодарности не жду, но и ненависти я не заслужил.
- А кто сказал, что я тебя ненавижу?..
Это звучит совсем устало. Они просто смотрят друг на друга, но мне
почему-то хочется укрыться одеялом с головой.
И внезапно Асами подхватывает Фейлона на руки, долгая волна волос
бьет его по лицу. Я зажмуриваюсь.
- Сдурел, что ли? – шипит тот. – Что ты делаешь?!
- Знаешь, у меня много лет этот пунктик. Хотел вспомнить, как держал
тебя когда-то под дождем… тебе же не жалко одной секунды, чтобы
закрыть тему раз и навсегда?
- Поставь меня!
В шепоте Фейлона почти отчаяние. Приоткрываю глаза – Асами осторожно
опускает его на ноги, но не отстраняется. Это очень долгая минута –
она наполнена чем-то горько-сладким и смертельно опасным… потом они
просто соприкасаются лбами. Я бы дорого заплатил, чтобы знать, кто
сделал первый шаг. Но не заметил…
Так они стоят еще одну долгую горько-сладкую минуту. В моих глазах
закипают слезы, причины которых для меня - загадка.
- …Я все испортил, да?..
- МЫ, - поправляет его Фейлон. – Мы все испортили.
Поворачивается и исчезает в дверях.
Некоторое время Асами смотрит ему вслед… а я чувствую… если пойдет
за ним – у меня просто… сердце разорвется, вот.
Но он не идет. Возвращается к кровати и ложится рядом, притягивая
меня к себе.
Я старательно дышу, изображая глубокий сон, хотя внутри все дрожит,
как от высоких децибел. Тыкаюсь Асами в шею, ощущая знакомый запах
лосьона и сигарет – и… засыпаю удивительно быстро.
Утром все кажется мне сном. Асами курит в открытую форточку, когда
появляется Фейлон – волосы завязаны в хвост, вместо этой его
красивой штуки – обычная европейская одежда. В руках какая-то папка
бордового цвета.
- Я их вернул, - сообщает он бесцветным голосом.
- Поздравляю, - говорит Асами, не поворачиваясь.
Однако Фейлон совсем не выглядит счастливым. Он словно не спал всю
ночь – лицо бледное, под глазами темно.
- И кто это был? Русские?
- Не твое дело. Виновные наказаны, статус кво восстановлен… У меня
нет к тебе претензий, и оставим это.
- Ну спасибо за любезность. А то ж я уснуть не могу – боюсь твоих
претензий.
В глазах Фейлона оживает огонек злости, и я поспешно говорю:
- Мне нечем дышать!
Работает безотказно - они оба ко мне чуть ли не кидаются. Снова
чувствую себя ребенком, манипулирующим родителями… но что делать,
если метод эффективный.
- Тебе нехорошо?
- Больше кури, он вообще задохнется!
- Акихито, тебе мешает дым?... что ж ты молчал?
«Я задыхаюсь, потому что зажат между вами, - думаю, наблюдая их
встревоженные лица со мстительным удовольствием. – Дайте мне
пространства, ради бога! И прекратите вести себя как дети, тогда и я
прекращу».
- Все прошло, - отвечаю. – Честно, все нормально.
Фейлон смотрит на меня очень долго. А потом вдруг протягивает папку
Асами.
- Знаешь - возьми, мне это не нужно.
Тот удивленно вскидывает брови. Открывает папку, медленно перебирает
листки. И отдает ее назад.
- Мне тоже. Она твоя, Фей, и имя там должно быть твое. А мне
достаточно того, что у меня уже есть.
Потом он лезет в сумку - и достает оттуда камеру.
- А это – твое, Акихито. Правда, она, кажется, немного пострадала.
Ощупываю ее руками как слепой. Моя… Моя? Я знаю ее… руки знают. Да
уж… пострадала – это мягко сказано, весь корпус поцарапан, кое-где
даже трещины.
- Я куплю тебе новую.
Они это сказали ХОРОМ. Не знаю, плакать мне или смеяться.
- Не надо… ее нужно только немного подремонтировать. Заменить
видоискатель и…
Случайно нажимаю кнопку, и вспышка бьет мне прямо в глаза.
Растерянно моргаю. Слышу их голоса, словно через вату.
- Акихито, ты в порядке?
- Да, - киваю наконец, - в порядке. Лучше не бывает…
* * *
Асами забирает меня домой.
Одежду мне принес Фейлон – просто футболку и джинсы, хотя цену их не
могу представить даже приблизительно. Не оперирую я такими цифрами
относительно шмоток. Я думал, Асами будет психовать, но – ничего.
Даже разрешил Фейлону отвезти нас в аэропорт.
Я думал, он не позволит нам попрощаться – и снова ошибся. Он отошел
на несколько метров, ближе к зданию аэропорта, и закурил. В темных
очках лицо его кажется бронированным.
Словно он способен принять пули любого калибра, не отвернувшись.
- Ну что ж, прощай, - говорит Фейлон, поглаживая мою руку, -
надеюсь, у тебя все наладится.
- Спасибо за шмотки. Они классные.
- Не за что, милый. Это просто ничто в сравнении с тем, что я мог бы
тебе дать.
Он целует меня в лоб. Потом в руку – там, где татуировка.
- Асами заставит тебя свести ее.
- НЕ ЗАСТАВИТ.
Долгий внимательный взгляд из-под ресниц – буду скучать именно по
этому взгляду.
- Осторожнее с ним, милый. Не перегни палку. Он опасен для всех
окружающих, включая себя самого.
- Я знаю.
Тут я плюю на то, что Асами смотрит, и обнимаю его за шею обеими
руками.
- Фей, мы больше никогда не увидимся?.. – шепчу на ухо.
- Я буду рад принять тебя как гостя, - он делает нажим на последнем
слове. – Чтобы немного лучше узнать, что ты любишь… на всякий
случай.
- Акихито, мы опоздаем на рейс.
Я в последний раз вдыхаю запах Фейлона и отхожу. В горле ком – не
могу сглотнуть.
- Береги себя, Фей, - говорит Асами.
- И ты.
Это могло прозвучать как угроза. Но прозвучало иначе.
…Мы летим первым классом, в салоне кроме нас еще трое человек. Я
сразу сажусь к окну. Через пару минут рука легонько сжимает мое
колено, ползет вверх.
- Перестань, пожалуйста. Здесь только одно место, где можно этим
заниматься, и оно меня совсем не вдохновляет.
Он прекращает – мгновенно.
Я откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Наконец у меня есть время
разложить все по полочкам. От фотовспышки память вернулась, будто
включили свет, но я ничего не сказал. Нужно все переварить, а там
посмотрим.
Асами со мной пугающе нежен. И терпелив. Буквально пылинки сдувает…
Кажется, я не безразличен Фейлону. По крайней мере, он ведет себя
именно так.
Они… не враги друг другу. Это не константа, но на данный момент
новость отличная. Конечно, они взрослые парни и играют во взрослые
игрушки, так что если мне на роду написано быть буфером – ничего не
поделаешь. Буду. Ради их блага.
Асами не удалось забыть Фейлона, и думаю, у меня тоже вряд ли
получится. Вот бы и он меня не забыл… пусть даже и не увидимся
больше.
Бросаю на Асами взгляд и ловлю улыбку. Глядишь, и научится улыбаться
так, чтоб люди не пугались.
Ох. Мне что, всякий раз лезть под пули, чтобы он так со мной
обращался? С нуля, он сказал. Сначала... Кажется, он не особо ждет
возвращения моей памяти… не хочет, чтобы я вспомнил его прежнего – и
я его прекрасно понимаю. Теперь. Поэтому стану оттягивать момент
истины, как смогу. Не думаю, что его хватит надолго, натура Хищника
все равно вылезет рано или поздно – но, сколько бы это не длилось,
буду счастлив каждым мгновением.
- Я куплю тебе кошку.
- А?..
- Я куплю тебе кошку, - повторяет он.
- Ты же сказал, что у меня нет квартиры.
- Я куплю тебе квартиру.
- Хорошо, Асами.
Не отвечает – озадачен моей покладистостью. Когда-то мы уже имели
такой разговор, и моя реакция была диаметрально противоположной.
Правда, он-то не знает, что я помню…
- Хорошо?..
- Хорошо. Надо же кошке где-то жить.
- Но тебе придется чаще бывать дома, чтоб кормить ее.
- Да, Асами.
Снова замолкает – похоже, я ввел его в ступор до конца полета.
Улыбаюсь, глядя в иллюминатор.
Сначала. С нуля. С чистого листа.
- Это будет лучшая кошка на свете…
* * *
2 Часть
читать дальшеЕсли долго не спишь, мир вокруг начинает плыть и колыхаться, как
сигаретный дым.
Номер его телефона я нашел совершенно случайно – когда собирался
стирать джинсы, в которых вернулся из Гонконга. Он был в заднем
кармане – написан от руки на чистой визитной карточке. Я спрятал его
подальше. Ну, было у меня предчувствие, что Асами не обрадуется,
если найдет.
Теперь я тыкаю непослушными пальцами в кнопки телефона, а экранчик
плывет перед глазами, то ли с недосыпу, то ли от слез.
- Слушаю!
Это самая тупая тупость – то, что я делаю.
- Фейлон… сан, это я…
Не успеваю назвать имя – в этом нет необходимости.
- Акихито?
Узнал… по голосу… как странно…
- Что-то случилось?
- Да. Случилось…
Я едва слышу его среди этого шума и уж конечно, не могу понять на
слух его настроение. Да с чего я вообще решил, что у него есть на
меня время? И даже если есть – станет ли он тратить его на мои
проблемы... Тем более что по большинству они вовсе не мои.
- Где Асами, Акихито?
Ключевое слово, после которого я плавно стекаю по стене, прижимая
телефон к уху. Проходящая мимо женщина смотрит осуждающе – наверное,
думает, что я пьян или обдолбался.
- Фей, я… думаю, его убили.
* * *
Молчание в трубке – ровно четыре секунды.
- Ты где находишься?
- В аэропорту Нарита… в терминале.
Вытираю слезы ладонью – скорее размазываю, от этого в глазах еще
мутнее. Кажется, он слышит мое сопение, потому что голос ощутимо
меняется, почти гладит, как меховая кисточка на хвосте шиншиллы.
- Акихито, моя бы воля, я приехал бы к тебе через пять минут. Но, к
сожалению, у меня нет таких технологий. – Тут я мимо воли улыбаюсь,
фыркаю, и это он слышит тоже. – Ты потерпишь несколько часов? Будь
там, я тебя найду.
Он отключается. Пошатываясь, я встаю и занимаю одно из кресел в зале
ожидания. Сон то накатывает на меня, то отползает, как волны по
песку. Кажется, что разговор с Фейлоном мне просто приснился. Как
часто снится он сам. Не знаю, почему – после того, как вернулась
память, мои представления о Фейлоне до и после амнезии смешались в
довольно противоречивый коктейль… и, похоже, более раннее схватку
проигрывало. Ну такой я – люблю думать о людях лучше, чем они есть.
И когда-нибудь это выйдет мне боком… может, совсем скоро.
Нет, я ненормальный. Просто псих…
Секунды тянутся, часы пролетают, я с трудом отличаю реальность от
сна. Даже когда кто-то кладет мне руки на плечи и осторожно
встряхивает:
- Акихито… просыпайся.
Я узнаю его запах. Я вижу его лицо перед собой, и это так похоже на
сон.
Однако это явь. Фейлон прилетел первым же рейсом до Токио и стоит
передо мной, а я не знаю, кинуться ему на шею или держать себя в
руках, потому что развезет сто процентов. Оригинал гораздо лучше,
чем мой самый яркий сон – хотя сейчас его волосы собраны, одет
просто в джинсы и рубашку навыпуск, расстегнутую на стойке. Позади –
новый телохранитель, не Йо. Интересно, куда подевался Йо?..
Фейлон выглядит немного злым – или раздраженным, складка меж бровей
острее лезвия. Он снимает очки, и на мгновение я вдруг вижу ту
высокомерную тварь, мертвую внутри, что держала меня в клетке и
трахала до крови. Я уже готов отшатнуться, но тут его лицо теплеет,
ненамного, и мне достаточно - не выдерживаю, просто тыкаюсь лицом
ему в грудь и застываю… усталость наваливается как лавина на
маленький домик в горах. Пальцы легко пробегают по волосам, по шее,
потом Фейлон отстраняется и внимательно смотрит в мои покрасневшие
глаза:
- Как давно ты нормально спал?
- Три… да, три дня назад.
- Значит, это случилось три дня назад… Ладно, поехали, - говорит он,
- расскажешь все по дороге.
Блин, ну почему, когда так надо поблагодарить, ни одно слово не
приходит в голову?...
На улице я слегка просыпаюсь, потому что впервые в жизни вижу
«бугатти-вейрон». О том, чтобы прокатиться, и не мечтал даже. Фейлон
помогает мне сесть, потому что меня ощутимо шатает, и обнимает за
плечи. Так у меня есть шанс удержаться вертикально.
- Рассказывай.
- Он сказал, что придет вечером. А если не придет, то позвонит. Но
он не пришел, и телефон его не отвечает. Тогда я поехал в его
квартиру… вчера… а там все вверх дном. Не похоже, чтобы что-то
искали. Кажется, просто хотели ее разнести.
- А где твоя квартира?
- Там же… в западном Синдзюку. Но я не хочу возвращаться, а вдруг
тоже…
- Это правильно.
Я тру глаза, но это помогает мало. Мир вдруг превращается в текучую
густую массу, сползающую по тонированному стеклу «бугатти», и дальше
– только холодок кондиционера и ладонь Фейлона у меня под щекой. В
данных обстоятельствах о лучшем я и мечтать не мог.
Следующим пятном реальности стала вывеска «Ритц-Карлтон» и смутное
ощущение, что меня куда-то несут. Я же тяжелый… зачем… с тихим
шорохом открываются двери лифта. И преступное желание – чтобы лифт
ехал вверх и вверх до конца времен, пока я буду спать на руках
Фейлона…
А потом наконец кровать, и вот сейчас я почти счастлив.
У меня нет ощущения, что дорога каждая минута. На самом деле, я
уверен – ничего уже не исправить.
* * *
Запах кофе и сигарет. Мне это снится, и на самом деле все
по-прежнему. И Асами сейчас откроет дверь своим ключом, а в руках у
него будет…
Нет.
Я просыпаюсь от голоса Фейлона. Он говорит по телефону – ругается
по-китайски, меряя шагами комнату, как пантера в клетке. Ну, может,
не ругается – но звучит именно так. Бог ты мой, комната - да это
прямо императорские покои. Слышал, номер в пентхаусе «Ритц-Карлтон»
стоит около двухсот штук зеленых за ночь – а судя по виду из окна
это именно он и есть.
Рядом на столике поднос с едой и чашка кофе – горячий, видно недавно
принесли. Отпиваю глоток – фу, эспрессо! - и наблюдаю за Фейлоном,
не решаясь подать признаки жизни. Да, он может быть жутким, если
захочет... И даже если никто не видит. Когда у него такой голос,
лично мне хочется убежать и спрятаться – и не думаю, что реакция
других кардинально отлична.
Странно… не знал, что он курит сигареты.
Я быстро и бесцельно ем, даже не разбирая, что именно, лишь бы
заполнить ноющий вакуум внутри. Получается так себе.
Закончив разговор, Фейлон опускается на кушетку рядом со мной,
отбрасывая волосы назад и положив тлеющую сигарету на край
пепельницы. Он переоделся в халат, и хотя узоры не яркие, все равно
рябит в глазах.
- Допивай кофе, ты мне сейчас нужен. Получше тебе?
Киваю. Хотя не факт.
- А теперь подумай, пожалуйста, о том, что может мне пригодиться.
Постарайся, Акихито, помочь может любая мелочь. Как вам жилось в
последнее время?
Я прикусываю губу и отвожу взгляд – немножко.
- Да не очень. То есть когда мы вернулись из Гонконга, все было
хорошо, но потом… Асами… он…
- Я не лезу в вашу личную жизнь, - усмехается Фейлон и легким
движением отводит прядку волос мне за ухо. – Но если думаешь, что
это важно, говори.
- Он перестал оставаться на ночь, - выдаю наконец, и это было самое
трудное, а дальше все ерунда. – Последние пару месяцев. Приходил
нечасто… не так часто… и на ночь не оставался. – Ощущение пальцев
Фейлона никак не проходит, и я машинально касаюсь уха. – А недавно у
него была какая-то важная сделка. Такой ходил довольный… что-то
связанное с оружием… я слышал разговор. С человеком из Киото… мне
показалось, Асами знает его очень давно. И у этого человека в Киото
есть то ли отель, то ли бордель.
Фейлон замирает, и его лицо темнеет, будто набежала тень.
- Вот как… бордель, значит… - тихо говорит он, и этот тон мне совсем
не нравится, в нем не больше оптимизма, чем в газовых камерах
Аушвица. – Ну что ж, милый, у меня две новости. Если это тот
человек, о ком я думаю, - а это без сомнения так – то ты в
безопасности. Он не садист и не социопат - не из тех, кто в отместку
вырезает семьи, хотя его кодекс этого и не запрещает.
Это была хорошая, а плохая?...
- А вторая в том, что ты, скорее всего, прав. Асами мертв. Или же
это вопрос времени.
Молчу в ступоре. Вообще-то я был к этому готов, словно всегда знал.
А слез нет, как перекрыли кран, в глазах сухо и больно.
Фейлон смотрит на телефон несколько долгих секунд. Потом очень
медленно начинает набирать номер по памяти. Это прямо дежа вю – вот
так же и я набирал его номер – медленно, неуверенно, уговаривая себя
продолжать после каждой нажатой цифры.
- Я хочу поговорить с твоим хозяином, - произносит он тем самым
пугающим голосом, и у меня мимо воли снова по спине маршируют
мурашки. – Передай ему, что звонит Лю Фейлон.
Пауза. А затем он включает громкую связь и кладет телефон между
нами.
- Здравствуй, Рё-сан. Ты по делу или как?
Я думал, у Фейлона красивый голос – но этот еще глубже и богаче на
роскошные оттенки. Фейлон умеет говорить так, что собеседник
цепенеет от ужаса – но этот… ему даже не нужно повышаться, чтобы
быть услышанным. Это даже не голос – это суть.
- Здравствуй… и пожалуйста, опустим церемонии, - говорит Фейлон
негромко, идеально ровным тоном, но я вижу, как он хмурится – будто
одновременно контролировать голос и лицо для него сейчас лишняя
трата энергии. - Дело… оно скорее личное. Скажи мне, Асами Рюичи
жив?
Я от напряжения дышать не могу. Рука дрожит так, что чашка грозит
выскользнуть, и я ставлю ее на поднос.
- А что тебе до Асами, Фейлон-сан?
- Пока я хочу знать, что с ним.
Снова пауза, и голос становится чуть тяжелее, как облако перед
дождем.
- Он жив. Хотя и ненадолго.
Выдыхаю – медленно и судорожно, сердце о ребра – в кровь.
- Прости, что отнимаю твое время, но это важно. Мне нужно знать, что
произошло – вкратце, без подробностей. Если можно.
Впервые слышу, чтобы Фейлон звучал так… вежливо. Чего ему это стоит
- не представляю даже.
- Ну если ты так просишь, то пожалуйста, - соглашается голос, хотя
тяжесть из него не уходит. – У нас с ним были общие дела. Два дня
назад из пункта А вышло грузовое судно с моим товаром, однако в
пункт Б пришло совсем другое судно. С другим товаром. Не будь мои
заказчики столь придирчивы, может, это и сошло бы ему с рук… как
раньше. Но в этот раз ему просто не повезло. И я не стану прощать
Асами только потому, что наши отцы дружили, а мы учились в одном
колледже. Ты же понимаешь меня, Фейлон-сан?
- Разумеется. Но… почему он все еще жив?
- Потому что мне все еще нужен мой товар.
Фейлон чуть бледнеет, легонько постукивая кулаком по сжатым губам.
Потом говорит:
- А если я найду твой корабль?
- Хочешь сказать, я не нашел, а ты найдешь?
- Нет, что ты… просто, возможно, я чуть лучше знаю Асами.
- Он упрям и неплохо терпит боль, так что… ладно, я согласен. Даю
тебе – и ему - время до завтрашнего утра. Если найдешь товар –
обещаю Асами легкую смерть.
Фейлон прикусывает губу, глядя на меня, а я даже слез своих не
замечаю – они текут себе и капают с подбородка, оставляя на обивке
кушетки темные пятнышки. Ну вот и все, финита. Доигрался... Вопрос
времени, я всегда это знал.
- Послушай… - голос Фейлона тоже помалу становится низким и
грозовым. – У меня есть деловое предложение. Отдай его мне – и с
меня ответная услуга.
- Отдать? – такое искреннее удивление, даже на фоне ровности и
четкости. – Он убил двоих моих людей, Фейлон-сан, а я ценю своих
людей.
- Это будет ценная услуга. Уверен, тебе есть, о чем попросить главу
Бейше.
Пауза.
- Хорошо… как скажешь. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
«Ох, если бы», - говорит его лицо, но голос, как и прежде, ровен:
- И Ория-сан… ну, в общем, прибереги его для меня в нормальном
состоянии. Анатомически.
- Не беспокойся, – в голосе слышится улыбка. - Все его жизненно
важные органы еще на местах.
Мне бы радоваться – а я не могу. Только в полутрансе вытираю наконец
лицо рукавом. Фейлон откладывает телефон, подходит к окну… молча
стоит несколько секунд. Потом вдруг достает пистолет и стреляет – в
стену, бездумно, раз, другой.
Я только зажмуриваюсь, спрятав лицо в ладони. От пороха во рту
горько.
- Дьявол… - шипит он и швыряет пистолет прочь, наугад, с диким
грохотом разбивая аквариум. Когда заглядывает его бодигард, только
отмахивается и резко говорит что-то по-китайски. Ярость брызжет во
все стороны, как искры бенгальского огня, смотреть страшно, не то
что подходить.
Наполняю водой вазу из-под цветов и собираю рыбок, глотая слезы. Я
спас почти всех – кроме огромной темно-серой скалярии. Они были
последние – черный вуалехвост и скалярия… слышал, их вообще нельзя
держать вместе… Возможно, если бы я поднял ее первой, она бы
выжила... Но я спас вуалехвоста – и теперь он смотрел на меня через
стекло без малейшего намека на благодарность.
Ладони ложатся мне на плечи, и я вздрагиваю.
- Прости, милый, - тихо говорит Фейлон. - Ты не виноват.
- А кто?! Я впутал тебя в это… и что теперь? Чем это тебе грозит?
Он поворачивает меня к себе, берет за руки. Пальцы неторопливо
выводят на ладонях знаки бесконечности.
- Услуга есть услуга. Мибу-сан – хороший бизнесмен, он не
продешевит. Но и лишнего не попросит.
- Фей, я не знаю, что мне сделать, чтобы…
- Тихо ты. Я еще не нашел это чертово судно.
Хочется обнять его, даже руки сводит, но боюсь – еще подумает, что
из благодарности. А я не из благодарности - я просто хочу и все.
- Надеюсь, Асами не решит, что все это ради него?..
- А это так?
- Черт, Акихито, в твоем возрасте пора знать, когда заткнуться.
Наконец он тянет меня за руки к себе, и я чуть ли не на колени ему
влезаю. Такое облегчение… Фейлон целует меня в шею и просто держит,
и я не расцепляю рук, даже когда он снова берет телефон и начинает
звонить. Говорит он преимущественно по-китайски, но я и японский
сейчас воспринимаю не очень. Потому что мне тепло и глаза у меня
закрыты, и на какое-то мгновенье я чувствую себя в правильном месте.
Ночью страшно.
Фейлон зря решил спать со мной – я ему мешаю. Я и себе мешаю. Ночью
все страхи и проблемы наваливаются бесконечной удушающей грудой,
из-под которой не подняться. Просыпаюсь через каждые полчаса и реву,
вцепившись зубами в подушку, она уже совсем сырая, причем со всех
сторон – сколько ни переворачивай. Выдыхаюсь – и засыпаю, ненадолго.
Фейлон периодически куда-то уходит, говорит с кем-то по телефону,
потом возвращается и ложится рядом, а я лежу тихо и притворяюсь, что
сплю. Хотя уснуть, когда внутри тебя ворочается клубок со змеями,
довольно сложно.
В какой-то момент я сажусь на кровати, тяжело дыша, и к губам
прижимается что-то стеклянное.
- Пей давай, - говорит Фейлон голосом, не терпящим возражений. –
Залпом.
Боюсь, что это опять вискарь, но нет – коньяк. Не успеваю отдышаться
от огненного шара по горлу, как он наливает мне еще одну. Послушно
глотаю и эту.
- Мне плохо будет…
- Тебе уже плохо.
- Я так рад тебя видеть, Фей… так рад тебя видеть… - говорю
заплетающимся языком, и мягкие губы касаются моего плеча.
- Я тоже. Но обстоятельства оставляют желать лучшего… как всегда.
- Как всегда… - я начинаю истерически хихикать, и Фейлон затыкает
мне рот известным способом. Горечь от коньяка приятнее, чем от
виски, в нем нет того резкого привкуса спирта. Я глажу его кончиками
пальцев по лицу, по волосам, они словно нарисованы на коже черной
эмалью.
- …Ты хотел порезать мне лицо, помнишь? – шепчу я и не отпускаю,
глянцевые пряди змеятся по рукам. – Помнишь, Фейлон?..
Он молчит, глядя мне в глаза, и они кажутся мне зелеными. Я не
помню, какого цвета его глаза на самом деле, но сейчас они зеленые,
как тина.
- А помнишь, ты называл меня «оно»… - я коротко смеюсь, и это больше
похоже на икоту, чем на смех. – В среднем роде. Я для тебя былО
нечто такое забавное… неумелое... Если бы у меня в то время был
пистолет, я бы пристрелил тебя… Всадил бы всю обойму... хотя
стрелять я не умею… Слышишь, Фейлон? - Голову ведет, и я ложусь на
подушку, не отпуская его рук. – И знаешь… я ведь был не против
остаться с тобой… тогда, год назад…
- Что ж не остался? – подает он наконец голос.
- Из-за Асами… он не простил бы ни меня, ни тебя… Он проигрывать не
умеет… ты же сам говорил – я люблю мир…
Фейлон закрывает мне глаза поцелуями.
Это не сон, а полубред. Мне не снится Асами, я даже не думаю о нем.
Мне снится, что я измазан кровью с головы до ног, она тошнотворно
липкая и засыхает медленно, как растопленный мед, течет по мне, и
стереть ее невозможно – от этого она становится только более вязкой.
Окровавленные пальцы оставляют следы на всем, к чему я прикасаюсь,
алые сгустки и багровые разводы, пахнущие смертью. И когда она
покроет мне лицо, я просто захлебнусь… задохнусь… я просто перестану
жить.
Просыпаюсь чуть ли не с визгом. Фейлон подтаскивает меня к себе,
прижимается к моей спине.
- Все хорошо, милый, – шепчет он мне в затылок, - тише… спи.
Да где ж хорошо?.. ну теперь да, получше. Его тело очень горячее. На
смену страху неожиданно приходит возбуждение, накатывает так
бесцеремонно, что нечем дышать. Я начинаю чуть ли не скулить, и рука
Фейлона оживает – гладит по груди, по животу, ниже, прижимая крепче.
- Давай я, - его голос невесомый, как раскаленная пыль, - так
быстрее…
Он чуть-чуть откидывает мое сведенное тело на себя и целует,
продолжая двигать рукой, целует глубоко и безжалостно, отчего кожа
губ истончается, а на шею ложатся лиловые метки. Он целует меня без
остановки, когда внутри меня прокатывается огонь, и я задыхаюсь,
чуть ли не сворачивая шею – но не прерываю поцелуй. Мне мало, но не
я тут главный. И в какой-то момент мне становится вполне достаточно.
Я вдавливаюсь животом в постель, прижимая и его руку тоже, и кончаю
в таких конвульсиях, что несколько минут спустя все еще дрожит все
тело. Лежу в кольце рук Фейлона эти несколько минут, вздрагивая,
пока не забываюсь привычным полусном, только в этот раз в нем нет
крови.
Там вода, чистая и бесконечно-текущая. Она льется сверху, а я стою,
подняв к ней лицо, и хочу ее объятий вечно.
За окном светает, когда я просыпаюсь от прикосновения ко лбу.
- Проснись, Акихито, - говорит Фейлон, и глаза его блестят как
звезды. – Товар уже в порту Иокогама.
* * *
Мы поднимаемся в квартиру Асами, и каждый шаг дается мне все
труднее. Она недалеко от моей, тоже с видом на башни-близнецы,
только комнат больше. Фейлон гладит меня по спине, и если бы не это,
я бы вряд ли смог преодолеть весь этот короткий путь от подъезда.
В квартире тот же разгром. Асами стоит открытого у окна и курит - я
осторожно выдыхаю с облегчением. На нем нет никаких ужасных
повреждений, по крайней мере, так не видно. Только рука забинтована
от самых кончиков пальцев, повязка скрывается в рукаве пиджака.
Когда подхожу, вижу ссадину над бровью и запекшуюся рану в уголке
рта. И еще – пятнышко крови на воротнике рубашки, такое крошечное,
но я не могу отвести от него глаз.
- Прекрасная работа, - говорит он и давит окурок прямо о подоконник.
– Ты просто гений, Фей. Что ты пообещал ему, если не секрет –
отработать в его заведении месяц-другой? Или услужить ему лично? В
таком случае тебе придется постараться, потому что ты сильно не в
его вкусе.
- Асами, неужели обязательно всегда быть такой скотиной?
Тон Фейлона безразличный – похоже, оскорбления его не достают.
Асами переводит взгляд на меня, и я не понимаю, что он значит.
Прикасается к моему лицу, обводит пальцем контур рта.
- Акихито. Слушай внимательно, потому что я хочу, чтобы ты понял с
первого раза и не переспрашивал. Я не желаю тебя больше видеть.
Никогда.
Пол качнулся у меня под ногами, и я упираюсь рукой в подоконник.
- Асами…
- Тихо! – он морщится – наверное, голова болит. – Давай без соплей и
разбирательств. Я никогда не прощу тебе, что ты сделал меня
должником Фейлона. Это раз. И не приму тебя после него – это два.
Мне бы реветь от обиды – а я молчу. Его пальцы продолжают ласкать
мое лицо, потом добираются до ворота футболки и слегка оттягивают.
- Отрадное зрелище. Может, скажешь, что спал с ним ради меня?
- Асами, что ты творишь?... – тихо говорит Фейлон, но он лишь делает
в его сторону резкий жест.
- Еще одно слово из того угла – и я за себя не ручаюсь. Теперь,
когда мы все разъяснили, можем наконец попрощаться.
Он снова хочет отвернуться к окну, но я не даю – вдруг вцепляюсь в
лацканы пиджака и удерживаю из последних сил.
- Асами… Асами… черт, ты правда считаешь, что я не заслужил
нормального объяснения?..
Он смотрит секунду, глаза холодные и темные, как антрацит. Потом
говорит:
- Фей, выйди, пожалуйста. Нам надо кое-что уточнить.
Пауза. И резкий хлопок двери.
- Не замечал, что ты любишь сложности, Акихито. Я предложил короткий
путь – почему бы тебе не принять его?
Я мотаю головой. Слезы до фига не вовремя. Пятнышко крови на его
воротнике расползается и дрожит.
Асами берет меня за руку – там, где татуировка.
- Помнишь, куда ты меня послал, когда я велел свести это? Мне
следовало отрезать ее вместе с рукой… но теперь она тебе может
пригодиться.
Молчу – сказать нечего. Только чаще моргаю, чтобы лучше видеть.
- А теперь останови меня там, где я неправ. Ты уехал со мной из
Гонконга год назад потому, что не хотел нарушать наш с Фейлоном
вооруженный мир. Это было мудрое решение - я действительно развязал
бы войну не на жизнь, а на смерть только из моего больного
самолюбия… Так?
Все не так… не совсем так, но я все равно киваю.
- И память в тот момент к тебе уже вернулась.
- Ты всегда знал?..
- На самом деле мне пришло это в голову чуть позже. Я могу понять
твое влечение к Фейлону – после амнезии он вылил на тебя такое море
внимания, что захлебнуться недолго. К тому же ты мазохист – иначе мы
не были бы вместе. И со всеми прекрасными воспоминаниями о Фейлоне,
насильнике и убийце, ты все равно был не прочь остаться с ним. Хотел
или нет?
Я снова киваю, очень медленно. Когда он говорит, это действительно
кажется лишенным смысла.
Он поднимает мое лицо за подбородок, гладит по щеке пальцем.
- Я бы осудил тебя, не будь я сам насильником и убийцей. Думаешь,
жить с Драконом легче, чем с Годзиллой?... – Асами усмехается. - Но
дело даже не в этом. Дело не в том, что ты меня не любишь, самое
главное – я не люблю тебя. Я устал от тебя, Акихито. И от твоего
затянувшегося стокгольмского синдрома тоже. К тому же… - он
наклоняется и легко целует меня в губы, хотя рана все равно начинает
кровоточить, - считай меня идиотски сентиментальным, но… мне
ОСТОЧЕРТЕЛО, что ты видишь его во сне.
Он легко отталкивает, я делаю шаг назад и наконец открываю рот. Но
то, что из него вылетает, шокирует меня не меньше всего услышанного.
- Да с чего ты взял, что он меня возьмет?... – каждое слово царапает
по горлу чуть ли не до крови. – Если.. он сделал все это, только
чтобы ты стал его должником… зачем я ему теперь нужен?..
- Вот это уже – не мои проблемы, Акихито. И будешь выходить, позови
Фея, будь добр, я хочу сказать пару слов и ему.
…В коридоре пусто и прохладно. Я сижу, опершись спиной о стену,
потому что в ногах не уверен. Голова кажется легкой, как воздушный
шарик, и такой же пустой. Там, в квартире, тихо, даже слишком. Они
не кричат, не ругаются – уже неплохо. Через несколько минут Фейлон
выходит хмурый, со сжатыми губами, и кладет руку мне на плечо.
- Пойдем отсюда.
Я покорно плетусь до машины, там он спрашивает:
- Где ты живешь?
Вот и все.
Называю адрес. Отсюда буквально пять минут, мы останавливаемся у
подъезда.
Надо что-то сказать, но не могу – мои последние слова еще зацепились
в горле острыми шипами. Тогда говорит он:
- Акихито, у нас не так много времени. Возьми то, что тебе
необходимо – зубную щетку там, кошку…
- Какую… кошку?..
Уголки губ Фейлона чуть поднимаются – совсем чуть.
- Ну, я думал, у тебя есть кошка. Ты похож на человека, у которого
есть кошка… В общем, поторопись, милый, до рейса осталось меньше
двух часов.
Я выпрыгиваю из машины очень быстро – боюсь, будет истерика.
…Не беру ничего. Оставляю даже камеру. Асами все-таки купил мне
камеру, и квартиру, а вот кошку – нет. Фейлона, похоже, радует, что
я возвращаюсь с пустыми руками, однако он ничего не говорит.
На одной из центральных улиц машина вдруг тормозит. Фейлон опускает
стекло, и человек подает ему какую-то коробку.
Я не верю глазам. В коробке штук шесть ушастых котят – они пищат и
дерутся, сбиваясь в перпетуум-мобиле-пушистый ком. Бездумно опускаю
туда руки – ощущение просто невероятное. Полный восторг. Всегда
мечтал вот так окунуть руки в коробку, полную котят.
- Это девон-рекс, - Фейлон улыбается – теперь уже полноценно – и
теперь видно, что между нами лет пять, не больше. Он тоже запускает
одну руку в снующую массу. – Какой тебе нравится?
Внезапно один из котят больно кусает меня за палец, и я вздрагиваю.
- Вот этот.
Мы летим первым классом, кроме нас в салоне никого нет. Хоть это и
против правил, но корзинка стоит на коленях Фейлона.
Котенок грызет его пальцы, просунутые сквозь прутья. Я тоже
просовываю палец и получаю свою порцию острых зубов.
- Что сказал тебе Асами? – спрашиваю тихо. Не знаю, зачем – я почти
не верю, что он ответит.
- Сказал… если я тебя обижу, он пристрелит меня как собаку.
- А ты?...
- А я ответил, что в таком случае ему логично застрелиться. Потому
что, даже если очень сильно захочу, я не смогу обидеть тебя так, как
он.
Не реветь. Не-ре-веть… Шмыгаю носом – больно только миг, как укол
тонкой иголкой. Я себя знаю – еще помучаюсь, но потом, не сию
минуту. Фейлон открывает дверцу, и котенок проворно вскарабкивается
ему на плечо.
- Тао с ума сойдет от радости… Как ее назовешь?
Всегда знал, что назову свою кошку Хармони. Но сейчас почему-то
говорю:
- Кейос.
Так правильнее.
Он лишь слегка вскидывает брови, однако ничего не говорит. Несколько
минут пробегают в молчании, прежде чем Фейлон снова подает голос,
без всякого перехода:
- Я научу тебя стрелять.
- А?..
- Я научу тебя стрелять, – звучит так буднично, будто речь идет о
вождении машины. - Ты должен уметь защитить себя.
- Спасибо…
- За что?
- За честность. – Я откидываюсь в кресле. – Асами… не учил меня
стрелять. Чтобы я не подумал, что он не в состоянии меня защитить.
Ты этого не скрываешь, за это спасибо.
Молчит – обдумывает мои слова. Кейос шастает по его плечу, блуждая в
волосах, как в джунглях.
- А ты не так прост, как кажешься, Акихито…
- А ты – не такой монстр.
- Как кажусь?
- Как обязан быть.
Улыбка. Как вспышка. Ушастый девон-рекс трется о скулу Фейлона и
мурлычет. Я приближаюсь, провожу носом по пушистой шерстке, касаюсь
щекой… потом оттесняю - и котенок с недовольным писком перебирается
на мое плечо.
Нет, я точно ненормальный. На всю голову больной - бросаю друзей,
работу и лечу через океан с человеком, которого только начинаю
узнавать. Это лишь котенок может позволить себе быть таким
беззаботным. Хотя не уверен, что так уж сильно от него отличаюсь.
Фейлон притягивает меня ближе, я замираю, обняв его за талию и
уткнувшись в шею. Его волосы еще пахнут порохом. Может, наконец,
высплюсь – до Гонконга путь не близок. Без страха… без кровавых
снов…
Кейос обрела на моем плече хрупкое равновесие и заснула. Если
пошевелюсь – точно свалится.
Но я не собираюсь шевелиться. По крайней мере, какое-то время.
читать дальшеОткрываю глаза – и ничего не вижу.
Картинка проявляется постепенно, как пленка, в глаза бьет свет. Надо
мной склонились двое, я не вполне различаю лица, но их голоса только
мертвый не услышит.
- Это ты во всем виноват!
- Еще разобраться надо, кто…
- Да подбери ты свои чертовы волосы, Фейлон! Ему дышать нечем!
- Как он может дышать, если ты практически на него залез?!
Отодвинься, ему нужно пространство!
- А ты вообще убирайся отсюда! Уже все что мог - сделал.
- Акихито, ты в порядке?
- Акихито!
Я закрываю глаза и сползаю в темноту.
Интересно… кто такой Акихито?...
* * *
Когда снова проясняется, я различаю двоих мужчин. Один высокий и
темноволосый, примерно за тридцать, второй – с длиннющими волосами и
красивым точеным лицом. Не знаю, сколько я был в отключке, но за это
время кардинально ничего не изменилось – они по-прежнему ведут себя
так, будто побоище – вопрос времени.
«Чужой против Хищника», - думаю я и хочу улыбнуться, но не могу.
* * *
- …Он не поедет назад в твою Башню, даже не мечтай! – резко говорит
высокий. Я сразу окрестил его Хищником и не думаю, что ошибся. Не из
фильма – просто хищник, и все.
- Асами, я не позволю везти его в Японию в таком состоянии! – у
Чужого очень красивый голос, звонкость на шепоте… если такое
возможно. – Не будь идиотом! Доктор сказал, что должен наблюдать за
ним как минимум несколько дней.
- Тогда пусть остается здесь. И можешь быть свободен, о нем есть,
кому позаботиться.
- Во-первых, не смей мне приказывать! Поскольку больница построена
на мои деньги, я буду находиться здесь, сколько захочу. А во-вторых,
тебе и тамагочи доверять нельзя!
Я снова закрываю глаза. Каждое слово вбивается в голову как гвоздь.
Темнота.
* * *
- Какого хрена ты тыкал пистолетом мне в голову?
- Ты украл моё!
- А ты – моё!
Их голоса – превосходный будильник, я выплываю к свету на знакомые
звуки. Теперь, когда в глазах перестало двоиться, наконец могу их
рассмотреть.
Хищник стоит у окна палаты, а Чужой – у двери. На Хищнике костюм с
полуразвязанным галстуком, он сжимает в пальцах незажженную
сигарету. Его щеку украшают три глубокие припухшие царапины. Чужой
одет в какую-то длинную штуку со стойкой, синюю с узорами, он сложил
руки на груди и только периодически раздраженно отбрасывает волосы с
лица. Ни у кого я не видел таких потрясающих волос, тем более у
мужчин – они бесконечно-текущие, словно застывшая лава. Я, кажется,
помню такое фото… где-то встречал… или сам сделал?...
- Ты дерешься как кошка, Фейлон, ты это знаешь? – Хищник касается
царапин с гримасой недовольства. – Надеюсь, я не подхвачу заразу.
- Хочешь сказать, я дерусь как девка?
- Хотел бы – сказал бы. Как можно было так облажаться? Это всё твои
русские…
- МОИ русские?! – шипит длинноволосый, и его глаза вспыхивают, чуть
ли не в прямом смысле. Вообще в нем действительно что-то есть от
Чужого – не уродливый фэйс с клыками наружу, а та самая пугающая
змеиная пластика. – Они такие же мои, как и твои!!!
Хищник доволен реакцией, он достает из кармана зажигалку.
- Ну не на меня же Арбатов слюни пускает…
- Да как ты смеешь!!! – вскидывается Чужой. За ту секунду, что я
закрыл и открыл глаза, он уже у окна, и я слышу звук пощечины.
Хищник улыбается. И дает сдачи – так, что Чужого чуть не завернуло
от удара.
- Заслужил, не спорю, - говорит он, пока тот не сводит с него диких
глаз, касаясь щеки. – А это тебе за Акихито.
Я уверен, что лицо Хищника сейчас украсит еще одна царапина, если не
фингал, но длинноволосый только смахивает сигарету у него из зубов.
– У тебя что, последние мозги выбило? Здесь больница!
- Фейлон, если я узнаю, что ты плохо с ним обращался – голос Хищника
спокойный, но я ощущаю запах грозы, – клянусь всеми вашими
китайскими идолами - я вставлю тебе ствол в другое место…
- Ради бога, Асами, – огрызается Чужой, - оставь при себе свои
эротические фантазии.
Я вдруг понял, что это мне напоминает – ссоры моих родителей, пока
они не развелись. Меня всегда в то время одолевали жуткие головные
боли. Как сейчас…
Надо же – я помню развод родителей, но не помню ни их имен, ни лиц.
- Голова болит… - говорю я тихо.
Подействовало! Они враз прекратили грызню и – то ли я торможу, то ли
они быстро двигаются – уложились в одно движение век.
- Акихито, ты очнулся?.. тебе плохо? – спрашивает Хищник-Асами,
сжимая мои пальцы. Вблизи я могу лучше рассмотреть его лицо –
довольно интересное… судя по чертам, типичное лицо тирана и
доминанта – тонкие губы, развитый подбородок и складка между
бровями. Сейчас он хмурится так, что эта складка стала острой, как
лезвие.
- Позвать врача? – Чужой-Фейлон нависает с другой стороны,
поглаживая мне вторую руку. Он моложе Хищника, теперь это хорошо
видно. Возможно, даже выглядит моложе своих лет – из-за изящества
лица и густых загибающихся ресниц. Но между бровями у него – тоже
складка, может, не столь глубокая, но такая же острая.
- Не надо, я в порядке. – Головная боль поутихла, и я пытаюсь
приподняться на подушке. Они помогают мне в четыре руки. – У меня…
два вопроса… Что случилось? И… кто вы такие?
Ого, давно их никто не удивлял – разучились… Наблюдать за этим даже
интересно, если бы мне не стало вдруг так страшно. А я-то сам… кто?
- Ты попал в перестрелку, – тихо говорит Чужой. Его тонкие пальцы
рисуют круги на моей ладони, и это немного успокаивает. - Но ничего
страшного, только легкое сотрясение мозга. Акихито… ты правда ничего
не помнишь?
Я медленно качаю головой.
Хищник молчит, не сводя с меня глаз. Если его каменное лицо вообще
способно выражать потрясение – он потрясен. И продолжает молчать,
пока на меня снова не наваливается сон.
…Меня что, зовут Акихито? Идиотское имя…
* * *
Хищник – первое, что я вижу, проснувшись. Он молча сидит на моей
кровати.
- Тебе лучше?
- Не знаю. – Пытаюсь поворочать головой – вроде порядок.
- Значит, ты меня совсем не помнишь?
Не могу понять, что значит его голос – то ли сожаление, то ли
облегчение… К чему бы такой контраст?
На Асами та же одежда, что и вчера – значит, он провел здесь ночь.
- Я себя не помню, – отвечаю, на последних секундах чуть убавив
резкость. – Это волнует меня куда больше.
- Ничего. Это ретроградная амнезия, она не навсегда. Скоро я заберу
тебя домой, и память вернется.
Домой? Чужой упоминал Японию… Вернуться – это значит попасть в
место, где уже был… но я не помню этого места. Не помню дом.
- А сейчас я где?
- В Гонконге.
- И что я здесь делаю?
- Ты был в заложниках, – терпеливо говорит Хищник, но глаза его
поблескивают. - Я привез одни важные документы, чтобы обменять на
тебя. И что-то пошло не так…
Он гладит меня по волосам – перебирая пальцами так, что все тело
почему-то отзывается дрожью. А потом вдруг властно подгребает к себе
и целует - в висок.
Я отдергиваюсь, заливаясь краской, сердце сейчас просто лопнет, как
пузырь с водой. В ту же секунду раздается знакомый текучий голос:
- Асами, ты решил трахнуть его прямо на больничной койке? Неужто так
неймется - позволь ребенку хоть на ноги стать!
Чужой стоит в дверях с полуулыбкой, наблюдая за нами из-под ресниц.
Волосы окутывают его грозовым ливнем.
- Я не ребенок! – фыркаю, и тут же соображаю, что сейчас я скорее
должен быть на стороне Фейлона... Похоже, он знает, о чем говорит.
- У тебя что, нет более важных дел, Фей Лао Бан? – в голосе Хищника
звучит издевка. – Как насчет поискать пропавшие документы?
- Их ищут, не переживай. И найдут.
- Да уж. Кто-то да найдет.
Трель телефона вдруг снова побеспокоила гвоздь в моей голове. Асами
достает трубку и направляется к выходу. На мгновение в дверном
проеме они сталкиваются почти вплотную, и… я не совсем понимаю
выражения их лиц.
- А пока, дорогой мой, расскажи Акихито, как ему жилось у тебя в
заложниках, - Хищник вдыхает это практически Чужому в рот, но тот не
отворачивается, с вызовом смотрит в упор. – Может, он чего и
вспомнит…
Фейлон еще мгновение стоит у двери, а потом неспешно подходит и
присаживается на кровать. Он двигается как вода – от этого зрелища
головная боль помалу утихает. Красивое лицо. Безупречное. Даже
слишком, чтобы быть настоящим.
- Это правда? – спрашиваю. – Ты меня похитил, зачем?
Он едва заметно пожимает плечами и касается ладонью моей щеки.
Гладит большим пальцем, пробегает по губам, обводит подбородок.
- Чтобы вернуть то, что украл Асами... Прости, милый, я виноват
перед тобой. Не стоило отпускать тебя одного.
Его прикосновение очень нежное, но я все равно подаюсь в сторону.
Это вдруг напоминает о том, как меня трогал Хищник минуту назад.
- Фейлон…сан… а я ему – кто? – решаюсь наконец. – Я что, с ним сплю?
Чужой улыбается, и даже зубы у него идеальные, один в один.
- Вот этого не знаю. Секс – да. Сон – не уверен. Асами из тех, кто
под утро сбегает по крышам.
- Я не понимаю…
- Думаю, он лучше тебе объяснит природу ваших отношений.
- Асами - твой враг?
Улыбка исчезает, губы сжимаются в линию, плавную - не жесткую.
- Это долгая история, Акихито. Он… лишил меня многого, но многое и
дал. Он первый, кто вообще воспринял меня серьезно – какие бы мотивы
им ни управляли.
- Так кто он тебе?
Чужой молчит. Кажется, это значит, «не твоего ума дело» - что ж,
возможно, я далеко зашел.
- А… тебе я кто, Фейлон-сан?
Улыбка воскресает, превращая лицо из произведения искусства в
шедевр.
- А это будем решать, если захочешь остаться.
* * *
Хищник вернулся – Чужой испарился. Только уходя, поцеловал меня в
запястье, и я непроизвольно вздрогнул. Лицо у Асами сразу стало
такое, будто он сейчас удавит Фейлона его собственными волосами.
- Голодный? – спрашивает он, садясь рядом. Свято место пусто не
бывает… - Что ты хочешь?
- Не знаю, - говорю неуверенно, – а что я люблю?
- Я принес тебе мороженого. Мороженое любят все.
Он кормит меня с ложки, и я не отбиваюсь. Почему-то… мне это
нравится. Раз уж он – мой любовник, значит, делал это не раз.
- Что говорил тебе Фейлон?
- Ничего, но… Он сказал, что я могу здесь остаться. Что мне решать
- Тут решать нечего! – рявкает Хищник. Ему очень идут вспышки
ярости, хоть они и гаснут быстрее, чем падающие звезды. – Я костьми
лягу – он тебя не получит!
- Я не вещь!
Отворачиваюсь от очередной ложки, и он медленно отправляет ее себе в
рот.
- Он думает иначе. Иначе не заклеймил бы тебя.
Действительно, на тыльной стороне ладони – татуировка. Я тупо
разглядываю ее почти минуту.
- А ты? – спрашиваю, – ты тоже думаешь, что я – вещь?
Хищник молчит. Я почти привык к этому тяжелому молчанию.
- Ты точно меня не помнишь. Может… это и к лучшему.
Он приближается. Стремительно. Мимо губ, мимо щеки - целует в шею, и
жаркое дыхание заставляет меня заерзать на постели, подобрав ноги.
- У нас есть шанс начать с нуля.
Шепот разбегается по коже миллионами паучьих лапок. Вздрагиваю со
стоном и тут же зажимаю рот рукой. Знакомо… все очень знакомо, и то,
что дальше – тоже.
- Асами-сан… дверь… не заперта… - шепчу я, путаясь в словах, как в
паутине.
- Если я ее закрою – тебе будет спокойнее?
«Ага… если с той стороны…» - думаю я, но сказать не успеваю.
Он затаскивает меня на колени лицом к себе, его поцелуй сладкий от
мороженого… но обычно он соленый. От крови. Я помню. Когда он кусает
мои губы, я вспоминаю это. Хищник не целует – он поглощает.
С меня-то снимать особо нечего, а сам он почти не раздевается. Но
мне нравятся движения его рук, когда он расстегивает свой пояс –
потому что он задевает и меня. Почему-то хочу повалить его на спину,
но он не дается, и я смиряюсь. Ему лучше знать… он ведь мой
любовник, значит, делал это не раз.
…каждый горячий прилив – вспоминаю, но без толку – тело помнит, а
голова – нет… Наверное, я что-то делаю не так… потому что боль почти
невыносима, от нее в горле спазм и темнеет в глазах. Внутри словно
битое стекло… если и были слезы – они вскипели и испарились. Я так
прижимаюсь, что ему и руки не просунуть. Держусь, запустив пальцы
ему в волосы, и дышу через два на третий… боль не утихает, но
постепенно меняет цвет с черного на красный.
- Отлипни, - хрипло говорит Асами мне в шею, - ну, немножко…
Уговаривает, как маленького… Отлипнуть оказалось сильно в моих
интересах – он тут же обхватывает мой член, гладит, чуть царапает –
и это уже слишком, потому что боль светлеет добела и разбавляется
чем-то жарким и не менее мучительным. Чувствую себя музыкальным
инструментом – могу только звуки издавать, остальное – дело рук
маэстро… Хорошо, что дыхания не хватает – хочется орать, не
отвлекаясь на вдохи… но не могу, и это радует. Не хватало еще
собрать здесь весь персонал...
…скучал, так скучал…
Его дыхание вдруг сбивается, ритм тоже – и боль-не-боль из белой
становится слепящей, как бенгальский огонь.
Я теряю сознание.
Не привыкать…
Выплывая, обнаруживаю, что лежу головой у него на коленях, он мерно
перебирает мне волосы.
- Помыть тебя? – спрашивает Асами.
Тело словно не мое. Оно пустое и одновременно очень тяжелое.
- А ты раньше это делал?
- М-да… однажды. После…
Хищник замолкает, не договорив, а я не переспрашиваю.
- Ну, тогда мой…
Я уговорил Асами уйти ночевать в гостиницу, Мне казалось, что
просплю целые сутки, однако после полуночи я просыпаюсь и с полчаса
просто лежу, прислушиваясь к собственным мыслям. Нет. Ничего… Пусто.
Внезапно за дверью раздаются легкие шаги, и в дверном проеме
возникает темный силуэт, обведенный золотом.
- Не разбудил? – спрашивает Фейлон шепотом.
- Неа... – Я подвигаюсь, и он садится на край кровати. – Как ты прошел
так поздно?
- В этом городе я могу делать что хочу, - говорит он просто и
достает из кармана фляжку. – И в этой больнице – в частности.
Хочешь?
Мотаю головой, и он отпивает маленький глоток. Этот запах мне
знаком. Виски.
- Бессонница. Это не помогает заснуть, но помогает… в принципе. –
Чужой придвигается поближе и обнимает за плечи. - А тебе что не
спится?
- Я пытаюсь хоть что-то вспомнить, но не могу... Что я люблю,
Фейлон-сан?
- Ужасный чай и драные джинсы, – тонкие пальцы треплют по волосам. -
Я мало тебя знаю, Акихито. Зато ты успел узнать, что нравится мне.
Кажется, я краснею – хотя после упражнений с Асами при открытых
дверях стесняться уже нелогично.
- Ты был… моим любовником?
Фейлон качает головой.
- Нет, милый. Боюсь, то, что я с тобой делал, называется иначе. – Он
задумывается. – Ну, может, кроме одного раза.
- А… зачем ты это делал?
- Я знал, ты что-то значишь для Асами. Я хотел сделать больно ему, а
не тебе.
- А зачем ты хотел сделать больно Асами?
- Затем, что я мстительный мерзавец.
Вот как. Смотрю на него внимательно, стараюсь выкопать неприязнь из
каких-нибудь погребов подсознания, но не могу. Не нахожу.
- Ладно… продолжай, пожалуйста. Что еще я люблю?
- Кажется, ты любишь свою камеру, - он поглаживает меня по затылку,
по шее. - Любишь, чтобы все жили в мире. Ты даже плакал от бессилия,
что мы с Асами не можем жить дружно... это было так странно. Любишь
целоваться. Это точно.
- А Асами я люблю?
- Этого не знаю, милый. Был бы я уверен, что не стошнит от
банальщины - сказал бы «слушай свое сердце»… - Фейлон тихо смеется.
- Зато для него ты, по крайней мере, дороже денег. – Касается губами
моих пальцев, потом запястье, локтевой сгиб. – Огромных денег. Зная
алчность Асами, можно предполагать – это любовь.
- А… тебя я люблю? – слова переходят в шепот. Я вдруг вспоминаю вкус
виски… и он отчего-то кажется мне приятным.
- Ты меня не помнишь. Возможно, это к лучшему, - шепчет Фейлон,
почти касаясь шеи. Что ж, я это слышу не в первый раз.
Осторожно тяну за волосы, чтобы подтвердить вкус – и да, он меня
целует. Горчит… Язык касается – и ускользает, дразнит, и я вцепляюсь
в волосы сильнее. Прикосновения Чужого совсем не чужие. Он не то,
что Хищник – он нетороплив. И я безумно рад, что укрыт покрывалом
ниже пояса…
Это длится безумно долго, но он не переступает границ – только
гладит – по спине, пояснице, по внутренней стороне бедра. Момент,
когда я не выдержу и сам положу его руку куда надо, опасно близок. В
этот момент в его кармане вибрирует телефон.
Фейлон отрывается от меня с сожалением, а я пользуюсь моментом и
отползаю подальше. Это странно… как я могу хотеть и его тоже?
- …вашу МАТЬ! – вдруг взрывается он – негромко, но так яростно, что
у меня волосы становятся дыбом. – Не хочу ничего слышать, тупорылые
вы ублюдки… И повторять второй раз не намерен. Если к вечеру не
будет положительных результатов – отрежу ваши жалкие члены и забью
их в глотки вашим женам!!!
Он прячет телефон и улыбается мне - в темноте его лицо чуть ли не
сияет, как луна.
- Прости, милый, вынужденные меры. Сам понимаешь, не боятся –
значит, не уважают, а не уважают – сожрут с потрохами. Политика
любой криминальной структуры… да любой системы вообще.
Киваю, хотя по коже еще мороз. Ого, как он умеет. Если бы кричал,
было б и вполовину не так эффективно…
- Ты устал? Спи, не обращай на меня внимания. Давай, Акихито, тебе
надо восстанавливать силы.
Что да, то да. Чужой полуложится рядом и забирает мою голову к себе
на плечо. Он приятно пахнет… и это просто приятно, без причины.
* * *
Хищник возвращается утром, после завтрака. Он приносит десерт – в
этот раз клубнику со сливками – и кормит меня. Как вчера.
- Асами-сан, что я люблю? – повторяю вопрос в перерыве между
поцелуями. – Ты знаешь?
- Ты любишь свою чертову камеру, будь она неладна. Хотя если б не
она – мы бы не познакомились. Любишь фотографировать с большой
высоты. Любишь… быть сверху, - он целует меня в плечо. – Это дает
тебе иллюзию, что ты – сверху. Любишь спать до обеда – но позволяешь
себе нечасто. Любишь кошек.
- У меня есть кошка?
- Нет… у тебя же нет квартиры. И времени. Еще ты любишь клубнику со
сливками – но это, кажется, уже не секрет.
Ерзаю и решаюсь наконец.
- А Фейлона… я люблю?
Он смотрит на меня со странным выражением на лице – то ли ударить
хочет, то ли загрызть.
- Тебе лучше знать, Акихито. На мой вкус, у вас было не самое
романтическое знакомство… хотя, чего греха таить – у нас с тобой
тоже.
Подозреваю, что не хочу слышать подробности.
- Между вами что-то было?
Асами улыбается. Не знаю, что значит такая улыбка – но уж точно не
радость.
- Я думаю – нет, он думает – да... Вопрос в том, что считается.
- Так он – твой враг?
Едва пожимает плечами и смотрит мимо меня – в окно. Я слежу за его
взглядом – но там нет ничего, кроме неба.
- Фей… хороший мальчик… Когда мы встретились, он был не в меру
чувствительным и очень несчастным. Я создал монстра, Акихито, и в
этом нет ничего удивительного. Что монстр создал монстра… Сейчас
броня-то наросла, но он по-прежнему несчастен. В том, кем он стал,
нет его вины – хорошие мальчики в такой среде быстро становятся
мертвыми. Правда, иногда мне кажется, что где-то под этим панцирем
он остался прежним - как и я. Хотя… в отличие от него, я никогда не
был хорошим мальчиком.
Дерг! что за странное чувство. Мне не хочется больше спрашивать, не
хочется ничего слышать. Только сидеть у него на руках и есть
клубнику.
- Асами, а… тебя я люблю? – говорю вдруг неожиданно для себя самого.
Он затыкает мне рот поцелуем со сливками. Допрос окончен.
Вечером я засыпаю у него в объятьях, а ночью просыпаюсь один.
Наверное, рефлекс на звуки их голосов – хотя в этот раз они говорят
очень тихо.
Голос Асами. Холодная сталь.
- Что ты здесь забыл? Если слов не понимаешь, я могу объяснить
по-другому.
- Избавь, пожалуйста, - шепот Фейлона ядовитый и напоминает
скольжение змеи по бархату. – Я помню, куда ты собирался воткнуть
свой ствол.
- Знаешь, я даже позволю тебе выбрать место, куда его воткнуть.
- А я позволю тебе сдохнуть!
- Тише! Ты разбудишь Акихито.
- После того, как ты трахал его весь день, можешь не бояться. Не
думаю, что его врач одобрил бы такую терапию.
Приоткрываю глаза и вижу их очень четко благодаря открытой двери в
коридор. Стенка на стенку, якудза против триады… Чужой против
Хищника. Я осторожен, но на меня все равно никто не смотрит.
Они стоят молча несколько минут и просто смотрят в упор. И когда от
напряжения в воздухе становится трудно дышать, я слышу Асами. Другой
голос… совсем другой.
- Как мы докатились до этого, Фей? Готовы палить друг в друга, не
раздумывая… что с нами случилось?
- Ты первый начал. – Голос Фейлона тоже меняется, он по-прежнему
напряженный, но звенящая ярость из него ушла. – Ты сделал меня
сиротой.
- Это не так, и ты это знаешь. Я сделал тебя свободным.
Благодарности не жду, но и ненависти я не заслужил.
- А кто сказал, что я тебя ненавижу?..
Это звучит совсем устало. Они просто смотрят друг на друга, но мне
почему-то хочется укрыться одеялом с головой.
И внезапно Асами подхватывает Фейлона на руки, долгая волна волос
бьет его по лицу. Я зажмуриваюсь.
- Сдурел, что ли? – шипит тот. – Что ты делаешь?!
- Знаешь, у меня много лет этот пунктик. Хотел вспомнить, как держал
тебя когда-то под дождем… тебе же не жалко одной секунды, чтобы
закрыть тему раз и навсегда?
- Поставь меня!
В шепоте Фейлона почти отчаяние. Приоткрываю глаза – Асами осторожно
опускает его на ноги, но не отстраняется. Это очень долгая минута –
она наполнена чем-то горько-сладким и смертельно опасным… потом они
просто соприкасаются лбами. Я бы дорого заплатил, чтобы знать, кто
сделал первый шаг. Но не заметил…
Так они стоят еще одну долгую горько-сладкую минуту. В моих глазах
закипают слезы, причины которых для меня - загадка.
- …Я все испортил, да?..
- МЫ, - поправляет его Фейлон. – Мы все испортили.
Поворачивается и исчезает в дверях.
Некоторое время Асами смотрит ему вслед… а я чувствую… если пойдет
за ним – у меня просто… сердце разорвется, вот.
Но он не идет. Возвращается к кровати и ложится рядом, притягивая
меня к себе.
Я старательно дышу, изображая глубокий сон, хотя внутри все дрожит,
как от высоких децибел. Тыкаюсь Асами в шею, ощущая знакомый запах
лосьона и сигарет – и… засыпаю удивительно быстро.
Утром все кажется мне сном. Асами курит в открытую форточку, когда
появляется Фейлон – волосы завязаны в хвост, вместо этой его
красивой штуки – обычная европейская одежда. В руках какая-то папка
бордового цвета.
- Я их вернул, - сообщает он бесцветным голосом.
- Поздравляю, - говорит Асами, не поворачиваясь.
Однако Фейлон совсем не выглядит счастливым. Он словно не спал всю
ночь – лицо бледное, под глазами темно.
- И кто это был? Русские?
- Не твое дело. Виновные наказаны, статус кво восстановлен… У меня
нет к тебе претензий, и оставим это.
- Ну спасибо за любезность. А то ж я уснуть не могу – боюсь твоих
претензий.
В глазах Фейлона оживает огонек злости, и я поспешно говорю:
- Мне нечем дышать!
Работает безотказно - они оба ко мне чуть ли не кидаются. Снова
чувствую себя ребенком, манипулирующим родителями… но что делать,
если метод эффективный.
- Тебе нехорошо?
- Больше кури, он вообще задохнется!
- Акихито, тебе мешает дым?... что ж ты молчал?
«Я задыхаюсь, потому что зажат между вами, - думаю, наблюдая их
встревоженные лица со мстительным удовольствием. – Дайте мне
пространства, ради бога! И прекратите вести себя как дети, тогда и я
прекращу».
- Все прошло, - отвечаю. – Честно, все нормально.
Фейлон смотрит на меня очень долго. А потом вдруг протягивает папку
Асами.
- Знаешь - возьми, мне это не нужно.
Тот удивленно вскидывает брови. Открывает папку, медленно перебирает
листки. И отдает ее назад.
- Мне тоже. Она твоя, Фей, и имя там должно быть твое. А мне
достаточно того, что у меня уже есть.
Потом он лезет в сумку - и достает оттуда камеру.
- А это – твое, Акихито. Правда, она, кажется, немного пострадала.
Ощупываю ее руками как слепой. Моя… Моя? Я знаю ее… руки знают. Да
уж… пострадала – это мягко сказано, весь корпус поцарапан, кое-где
даже трещины.
- Я куплю тебе новую.
Они это сказали ХОРОМ. Не знаю, плакать мне или смеяться.
- Не надо… ее нужно только немного подремонтировать. Заменить
видоискатель и…
Случайно нажимаю кнопку, и вспышка бьет мне прямо в глаза.
Растерянно моргаю. Слышу их голоса, словно через вату.
- Акихито, ты в порядке?
- Да, - киваю наконец, - в порядке. Лучше не бывает…
* * *
Асами забирает меня домой.
Одежду мне принес Фейлон – просто футболку и джинсы, хотя цену их не
могу представить даже приблизительно. Не оперирую я такими цифрами
относительно шмоток. Я думал, Асами будет психовать, но – ничего.
Даже разрешил Фейлону отвезти нас в аэропорт.
Я думал, он не позволит нам попрощаться – и снова ошибся. Он отошел
на несколько метров, ближе к зданию аэропорта, и закурил. В темных
очках лицо его кажется бронированным.
Словно он способен принять пули любого калибра, не отвернувшись.
- Ну что ж, прощай, - говорит Фейлон, поглаживая мою руку, -
надеюсь, у тебя все наладится.
- Спасибо за шмотки. Они классные.
- Не за что, милый. Это просто ничто в сравнении с тем, что я мог бы
тебе дать.
Он целует меня в лоб. Потом в руку – там, где татуировка.
- Асами заставит тебя свести ее.
- НЕ ЗАСТАВИТ.
Долгий внимательный взгляд из-под ресниц – буду скучать именно по
этому взгляду.
- Осторожнее с ним, милый. Не перегни палку. Он опасен для всех
окружающих, включая себя самого.
- Я знаю.
Тут я плюю на то, что Асами смотрит, и обнимаю его за шею обеими
руками.
- Фей, мы больше никогда не увидимся?.. – шепчу на ухо.
- Я буду рад принять тебя как гостя, - он делает нажим на последнем
слове. – Чтобы немного лучше узнать, что ты любишь… на всякий
случай.
- Акихито, мы опоздаем на рейс.
Я в последний раз вдыхаю запах Фейлона и отхожу. В горле ком – не
могу сглотнуть.
- Береги себя, Фей, - говорит Асами.
- И ты.
Это могло прозвучать как угроза. Но прозвучало иначе.
…Мы летим первым классом, в салоне кроме нас еще трое человек. Я
сразу сажусь к окну. Через пару минут рука легонько сжимает мое
колено, ползет вверх.
- Перестань, пожалуйста. Здесь только одно место, где можно этим
заниматься, и оно меня совсем не вдохновляет.
Он прекращает – мгновенно.
Я откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Наконец у меня есть время
разложить все по полочкам. От фотовспышки память вернулась, будто
включили свет, но я ничего не сказал. Нужно все переварить, а там
посмотрим.
Асами со мной пугающе нежен. И терпелив. Буквально пылинки сдувает…
Кажется, я не безразличен Фейлону. По крайней мере, он ведет себя
именно так.
Они… не враги друг другу. Это не константа, но на данный момент
новость отличная. Конечно, они взрослые парни и играют во взрослые
игрушки, так что если мне на роду написано быть буфером – ничего не
поделаешь. Буду. Ради их блага.
Асами не удалось забыть Фейлона, и думаю, у меня тоже вряд ли
получится. Вот бы и он меня не забыл… пусть даже и не увидимся
больше.
Бросаю на Асами взгляд и ловлю улыбку. Глядишь, и научится улыбаться
так, чтоб люди не пугались.
Ох. Мне что, всякий раз лезть под пули, чтобы он так со мной
обращался? С нуля, он сказал. Сначала... Кажется, он не особо ждет
возвращения моей памяти… не хочет, чтобы я вспомнил его прежнего – и
я его прекрасно понимаю. Теперь. Поэтому стану оттягивать момент
истины, как смогу. Не думаю, что его хватит надолго, натура Хищника
все равно вылезет рано или поздно – но, сколько бы это не длилось,
буду счастлив каждым мгновением.
- Я куплю тебе кошку.
- А?..
- Я куплю тебе кошку, - повторяет он.
- Ты же сказал, что у меня нет квартиры.
- Я куплю тебе квартиру.
- Хорошо, Асами.
Не отвечает – озадачен моей покладистостью. Когда-то мы уже имели
такой разговор, и моя реакция была диаметрально противоположной.
Правда, он-то не знает, что я помню…
- Хорошо?..
- Хорошо. Надо же кошке где-то жить.
- Но тебе придется чаще бывать дома, чтоб кормить ее.
- Да, Асами.
Снова замолкает – похоже, я ввел его в ступор до конца полета.
Улыбаюсь, глядя в иллюминатор.
Сначала. С нуля. С чистого листа.
- Это будет лучшая кошка на свете…
* * *
2 Часть
читать дальшеЕсли долго не спишь, мир вокруг начинает плыть и колыхаться, как
сигаретный дым.
Номер его телефона я нашел совершенно случайно – когда собирался
стирать джинсы, в которых вернулся из Гонконга. Он был в заднем
кармане – написан от руки на чистой визитной карточке. Я спрятал его
подальше. Ну, было у меня предчувствие, что Асами не обрадуется,
если найдет.
Теперь я тыкаю непослушными пальцами в кнопки телефона, а экранчик
плывет перед глазами, то ли с недосыпу, то ли от слез.
- Слушаю!
Это самая тупая тупость – то, что я делаю.
- Фейлон… сан, это я…
Не успеваю назвать имя – в этом нет необходимости.
- Акихито?
Узнал… по голосу… как странно…
- Что-то случилось?
- Да. Случилось…
Я едва слышу его среди этого шума и уж конечно, не могу понять на
слух его настроение. Да с чего я вообще решил, что у него есть на
меня время? И даже если есть – станет ли он тратить его на мои
проблемы... Тем более что по большинству они вовсе не мои.
- Где Асами, Акихито?
Ключевое слово, после которого я плавно стекаю по стене, прижимая
телефон к уху. Проходящая мимо женщина смотрит осуждающе – наверное,
думает, что я пьян или обдолбался.
- Фей, я… думаю, его убили.
* * *
Молчание в трубке – ровно четыре секунды.
- Ты где находишься?
- В аэропорту Нарита… в терминале.
Вытираю слезы ладонью – скорее размазываю, от этого в глазах еще
мутнее. Кажется, он слышит мое сопение, потому что голос ощутимо
меняется, почти гладит, как меховая кисточка на хвосте шиншиллы.
- Акихито, моя бы воля, я приехал бы к тебе через пять минут. Но, к
сожалению, у меня нет таких технологий. – Тут я мимо воли улыбаюсь,
фыркаю, и это он слышит тоже. – Ты потерпишь несколько часов? Будь
там, я тебя найду.
Он отключается. Пошатываясь, я встаю и занимаю одно из кресел в зале
ожидания. Сон то накатывает на меня, то отползает, как волны по
песку. Кажется, что разговор с Фейлоном мне просто приснился. Как
часто снится он сам. Не знаю, почему – после того, как вернулась
память, мои представления о Фейлоне до и после амнезии смешались в
довольно противоречивый коктейль… и, похоже, более раннее схватку
проигрывало. Ну такой я – люблю думать о людях лучше, чем они есть.
И когда-нибудь это выйдет мне боком… может, совсем скоро.
Нет, я ненормальный. Просто псих…
Секунды тянутся, часы пролетают, я с трудом отличаю реальность от
сна. Даже когда кто-то кладет мне руки на плечи и осторожно
встряхивает:
- Акихито… просыпайся.
Я узнаю его запах. Я вижу его лицо перед собой, и это так похоже на
сон.
Однако это явь. Фейлон прилетел первым же рейсом до Токио и стоит
передо мной, а я не знаю, кинуться ему на шею или держать себя в
руках, потому что развезет сто процентов. Оригинал гораздо лучше,
чем мой самый яркий сон – хотя сейчас его волосы собраны, одет
просто в джинсы и рубашку навыпуск, расстегнутую на стойке. Позади –
новый телохранитель, не Йо. Интересно, куда подевался Йо?..
Фейлон выглядит немного злым – или раздраженным, складка меж бровей
острее лезвия. Он снимает очки, и на мгновение я вдруг вижу ту
высокомерную тварь, мертвую внутри, что держала меня в клетке и
трахала до крови. Я уже готов отшатнуться, но тут его лицо теплеет,
ненамного, и мне достаточно - не выдерживаю, просто тыкаюсь лицом
ему в грудь и застываю… усталость наваливается как лавина на
маленький домик в горах. Пальцы легко пробегают по волосам, по шее,
потом Фейлон отстраняется и внимательно смотрит в мои покрасневшие
глаза:
- Как давно ты нормально спал?
- Три… да, три дня назад.
- Значит, это случилось три дня назад… Ладно, поехали, - говорит он,
- расскажешь все по дороге.
Блин, ну почему, когда так надо поблагодарить, ни одно слово не
приходит в голову?...
На улице я слегка просыпаюсь, потому что впервые в жизни вижу
«бугатти-вейрон». О том, чтобы прокатиться, и не мечтал даже. Фейлон
помогает мне сесть, потому что меня ощутимо шатает, и обнимает за
плечи. Так у меня есть шанс удержаться вертикально.
- Рассказывай.
- Он сказал, что придет вечером. А если не придет, то позвонит. Но
он не пришел, и телефон его не отвечает. Тогда я поехал в его
квартиру… вчера… а там все вверх дном. Не похоже, чтобы что-то
искали. Кажется, просто хотели ее разнести.
- А где твоя квартира?
- Там же… в западном Синдзюку. Но я не хочу возвращаться, а вдруг
тоже…
- Это правильно.
Я тру глаза, но это помогает мало. Мир вдруг превращается в текучую
густую массу, сползающую по тонированному стеклу «бугатти», и дальше
– только холодок кондиционера и ладонь Фейлона у меня под щекой. В
данных обстоятельствах о лучшем я и мечтать не мог.
Следующим пятном реальности стала вывеска «Ритц-Карлтон» и смутное
ощущение, что меня куда-то несут. Я же тяжелый… зачем… с тихим
шорохом открываются двери лифта. И преступное желание – чтобы лифт
ехал вверх и вверх до конца времен, пока я буду спать на руках
Фейлона…
А потом наконец кровать, и вот сейчас я почти счастлив.
У меня нет ощущения, что дорога каждая минута. На самом деле, я
уверен – ничего уже не исправить.
* * *
Запах кофе и сигарет. Мне это снится, и на самом деле все
по-прежнему. И Асами сейчас откроет дверь своим ключом, а в руках у
него будет…
Нет.
Я просыпаюсь от голоса Фейлона. Он говорит по телефону – ругается
по-китайски, меряя шагами комнату, как пантера в клетке. Ну, может,
не ругается – но звучит именно так. Бог ты мой, комната - да это
прямо императорские покои. Слышал, номер в пентхаусе «Ритц-Карлтон»
стоит около двухсот штук зеленых за ночь – а судя по виду из окна
это именно он и есть.
Рядом на столике поднос с едой и чашка кофе – горячий, видно недавно
принесли. Отпиваю глоток – фу, эспрессо! - и наблюдаю за Фейлоном,
не решаясь подать признаки жизни. Да, он может быть жутким, если
захочет... И даже если никто не видит. Когда у него такой голос,
лично мне хочется убежать и спрятаться – и не думаю, что реакция
других кардинально отлична.
Странно… не знал, что он курит сигареты.
Я быстро и бесцельно ем, даже не разбирая, что именно, лишь бы
заполнить ноющий вакуум внутри. Получается так себе.
Закончив разговор, Фейлон опускается на кушетку рядом со мной,
отбрасывая волосы назад и положив тлеющую сигарету на край
пепельницы. Он переоделся в халат, и хотя узоры не яркие, все равно
рябит в глазах.
- Допивай кофе, ты мне сейчас нужен. Получше тебе?
Киваю. Хотя не факт.
- А теперь подумай, пожалуйста, о том, что может мне пригодиться.
Постарайся, Акихито, помочь может любая мелочь. Как вам жилось в
последнее время?
Я прикусываю губу и отвожу взгляд – немножко.
- Да не очень. То есть когда мы вернулись из Гонконга, все было
хорошо, но потом… Асами… он…
- Я не лезу в вашу личную жизнь, - усмехается Фейлон и легким
движением отводит прядку волос мне за ухо. – Но если думаешь, что
это важно, говори.
- Он перестал оставаться на ночь, - выдаю наконец, и это было самое
трудное, а дальше все ерунда. – Последние пару месяцев. Приходил
нечасто… не так часто… и на ночь не оставался. – Ощущение пальцев
Фейлона никак не проходит, и я машинально касаюсь уха. – А недавно у
него была какая-то важная сделка. Такой ходил довольный… что-то
связанное с оружием… я слышал разговор. С человеком из Киото… мне
показалось, Асами знает его очень давно. И у этого человека в Киото
есть то ли отель, то ли бордель.
Фейлон замирает, и его лицо темнеет, будто набежала тень.
- Вот как… бордель, значит… - тихо говорит он, и этот тон мне совсем
не нравится, в нем не больше оптимизма, чем в газовых камерах
Аушвица. – Ну что ж, милый, у меня две новости. Если это тот
человек, о ком я думаю, - а это без сомнения так – то ты в
безопасности. Он не садист и не социопат - не из тех, кто в отместку
вырезает семьи, хотя его кодекс этого и не запрещает.
Это была хорошая, а плохая?...
- А вторая в том, что ты, скорее всего, прав. Асами мертв. Или же
это вопрос времени.
Молчу в ступоре. Вообще-то я был к этому готов, словно всегда знал.
А слез нет, как перекрыли кран, в глазах сухо и больно.
Фейлон смотрит на телефон несколько долгих секунд. Потом очень
медленно начинает набирать номер по памяти. Это прямо дежа вю – вот
так же и я набирал его номер – медленно, неуверенно, уговаривая себя
продолжать после каждой нажатой цифры.
- Я хочу поговорить с твоим хозяином, - произносит он тем самым
пугающим голосом, и у меня мимо воли снова по спине маршируют
мурашки. – Передай ему, что звонит Лю Фейлон.
Пауза. А затем он включает громкую связь и кладет телефон между
нами.
- Здравствуй, Рё-сан. Ты по делу или как?
Я думал, у Фейлона красивый голос – но этот еще глубже и богаче на
роскошные оттенки. Фейлон умеет говорить так, что собеседник
цепенеет от ужаса – но этот… ему даже не нужно повышаться, чтобы
быть услышанным. Это даже не голос – это суть.
- Здравствуй… и пожалуйста, опустим церемонии, - говорит Фейлон
негромко, идеально ровным тоном, но я вижу, как он хмурится – будто
одновременно контролировать голос и лицо для него сейчас лишняя
трата энергии. - Дело… оно скорее личное. Скажи мне, Асами Рюичи
жив?
Я от напряжения дышать не могу. Рука дрожит так, что чашка грозит
выскользнуть, и я ставлю ее на поднос.
- А что тебе до Асами, Фейлон-сан?
- Пока я хочу знать, что с ним.
Снова пауза, и голос становится чуть тяжелее, как облако перед
дождем.
- Он жив. Хотя и ненадолго.
Выдыхаю – медленно и судорожно, сердце о ребра – в кровь.
- Прости, что отнимаю твое время, но это важно. Мне нужно знать, что
произошло – вкратце, без подробностей. Если можно.
Впервые слышу, чтобы Фейлон звучал так… вежливо. Чего ему это стоит
- не представляю даже.
- Ну если ты так просишь, то пожалуйста, - соглашается голос, хотя
тяжесть из него не уходит. – У нас с ним были общие дела. Два дня
назад из пункта А вышло грузовое судно с моим товаром, однако в
пункт Б пришло совсем другое судно. С другим товаром. Не будь мои
заказчики столь придирчивы, может, это и сошло бы ему с рук… как
раньше. Но в этот раз ему просто не повезло. И я не стану прощать
Асами только потому, что наши отцы дружили, а мы учились в одном
колледже. Ты же понимаешь меня, Фейлон-сан?
- Разумеется. Но… почему он все еще жив?
- Потому что мне все еще нужен мой товар.
Фейлон чуть бледнеет, легонько постукивая кулаком по сжатым губам.
Потом говорит:
- А если я найду твой корабль?
- Хочешь сказать, я не нашел, а ты найдешь?
- Нет, что ты… просто, возможно, я чуть лучше знаю Асами.
- Он упрям и неплохо терпит боль, так что… ладно, я согласен. Даю
тебе – и ему - время до завтрашнего утра. Если найдешь товар –
обещаю Асами легкую смерть.
Фейлон прикусывает губу, глядя на меня, а я даже слез своих не
замечаю – они текут себе и капают с подбородка, оставляя на обивке
кушетки темные пятнышки. Ну вот и все, финита. Доигрался... Вопрос
времени, я всегда это знал.
- Послушай… - голос Фейлона тоже помалу становится низким и
грозовым. – У меня есть деловое предложение. Отдай его мне – и с
меня ответная услуга.
- Отдать? – такое искреннее удивление, даже на фоне ровности и
четкости. – Он убил двоих моих людей, Фейлон-сан, а я ценю своих
людей.
- Это будет ценная услуга. Уверен, тебе есть, о чем попросить главу
Бейше.
Пауза.
- Хорошо… как скажешь. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
«Ох, если бы», - говорит его лицо, но голос, как и прежде, ровен:
- И Ория-сан… ну, в общем, прибереги его для меня в нормальном
состоянии. Анатомически.
- Не беспокойся, – в голосе слышится улыбка. - Все его жизненно
важные органы еще на местах.
Мне бы радоваться – а я не могу. Только в полутрансе вытираю наконец
лицо рукавом. Фейлон откладывает телефон, подходит к окну… молча
стоит несколько секунд. Потом вдруг достает пистолет и стреляет – в
стену, бездумно, раз, другой.
Я только зажмуриваюсь, спрятав лицо в ладони. От пороха во рту
горько.
- Дьявол… - шипит он и швыряет пистолет прочь, наугад, с диким
грохотом разбивая аквариум. Когда заглядывает его бодигард, только
отмахивается и резко говорит что-то по-китайски. Ярость брызжет во
все стороны, как искры бенгальского огня, смотреть страшно, не то
что подходить.
Наполняю водой вазу из-под цветов и собираю рыбок, глотая слезы. Я
спас почти всех – кроме огромной темно-серой скалярии. Они были
последние – черный вуалехвост и скалярия… слышал, их вообще нельзя
держать вместе… Возможно, если бы я поднял ее первой, она бы
выжила... Но я спас вуалехвоста – и теперь он смотрел на меня через
стекло без малейшего намека на благодарность.
Ладони ложатся мне на плечи, и я вздрагиваю.
- Прости, милый, - тихо говорит Фейлон. - Ты не виноват.
- А кто?! Я впутал тебя в это… и что теперь? Чем это тебе грозит?
Он поворачивает меня к себе, берет за руки. Пальцы неторопливо
выводят на ладонях знаки бесконечности.
- Услуга есть услуга. Мибу-сан – хороший бизнесмен, он не
продешевит. Но и лишнего не попросит.
- Фей, я не знаю, что мне сделать, чтобы…
- Тихо ты. Я еще не нашел это чертово судно.
Хочется обнять его, даже руки сводит, но боюсь – еще подумает, что
из благодарности. А я не из благодарности - я просто хочу и все.
- Надеюсь, Асами не решит, что все это ради него?..
- А это так?
- Черт, Акихито, в твоем возрасте пора знать, когда заткнуться.
Наконец он тянет меня за руки к себе, и я чуть ли не на колени ему
влезаю. Такое облегчение… Фейлон целует меня в шею и просто держит,
и я не расцепляю рук, даже когда он снова берет телефон и начинает
звонить. Говорит он преимущественно по-китайски, но я и японский
сейчас воспринимаю не очень. Потому что мне тепло и глаза у меня
закрыты, и на какое-то мгновенье я чувствую себя в правильном месте.
Ночью страшно.
Фейлон зря решил спать со мной – я ему мешаю. Я и себе мешаю. Ночью
все страхи и проблемы наваливаются бесконечной удушающей грудой,
из-под которой не подняться. Просыпаюсь через каждые полчаса и реву,
вцепившись зубами в подушку, она уже совсем сырая, причем со всех
сторон – сколько ни переворачивай. Выдыхаюсь – и засыпаю, ненадолго.
Фейлон периодически куда-то уходит, говорит с кем-то по телефону,
потом возвращается и ложится рядом, а я лежу тихо и притворяюсь, что
сплю. Хотя уснуть, когда внутри тебя ворочается клубок со змеями,
довольно сложно.
В какой-то момент я сажусь на кровати, тяжело дыша, и к губам
прижимается что-то стеклянное.
- Пей давай, - говорит Фейлон голосом, не терпящим возражений. –
Залпом.
Боюсь, что это опять вискарь, но нет – коньяк. Не успеваю отдышаться
от огненного шара по горлу, как он наливает мне еще одну. Послушно
глотаю и эту.
- Мне плохо будет…
- Тебе уже плохо.
- Я так рад тебя видеть, Фей… так рад тебя видеть… - говорю
заплетающимся языком, и мягкие губы касаются моего плеча.
- Я тоже. Но обстоятельства оставляют желать лучшего… как всегда.
- Как всегда… - я начинаю истерически хихикать, и Фейлон затыкает
мне рот известным способом. Горечь от коньяка приятнее, чем от
виски, в нем нет того резкого привкуса спирта. Я глажу его кончиками
пальцев по лицу, по волосам, они словно нарисованы на коже черной
эмалью.
- …Ты хотел порезать мне лицо, помнишь? – шепчу я и не отпускаю,
глянцевые пряди змеятся по рукам. – Помнишь, Фейлон?..
Он молчит, глядя мне в глаза, и они кажутся мне зелеными. Я не
помню, какого цвета его глаза на самом деле, но сейчас они зеленые,
как тина.
- А помнишь, ты называл меня «оно»… - я коротко смеюсь, и это больше
похоже на икоту, чем на смех. – В среднем роде. Я для тебя былО
нечто такое забавное… неумелое... Если бы у меня в то время был
пистолет, я бы пристрелил тебя… Всадил бы всю обойму... хотя
стрелять я не умею… Слышишь, Фейлон? - Голову ведет, и я ложусь на
подушку, не отпуская его рук. – И знаешь… я ведь был не против
остаться с тобой… тогда, год назад…
- Что ж не остался? – подает он наконец голос.
- Из-за Асами… он не простил бы ни меня, ни тебя… Он проигрывать не
умеет… ты же сам говорил – я люблю мир…
Фейлон закрывает мне глаза поцелуями.
Это не сон, а полубред. Мне не снится Асами, я даже не думаю о нем.
Мне снится, что я измазан кровью с головы до ног, она тошнотворно
липкая и засыхает медленно, как растопленный мед, течет по мне, и
стереть ее невозможно – от этого она становится только более вязкой.
Окровавленные пальцы оставляют следы на всем, к чему я прикасаюсь,
алые сгустки и багровые разводы, пахнущие смертью. И когда она
покроет мне лицо, я просто захлебнусь… задохнусь… я просто перестану
жить.
Просыпаюсь чуть ли не с визгом. Фейлон подтаскивает меня к себе,
прижимается к моей спине.
- Все хорошо, милый, – шепчет он мне в затылок, - тише… спи.
Да где ж хорошо?.. ну теперь да, получше. Его тело очень горячее. На
смену страху неожиданно приходит возбуждение, накатывает так
бесцеремонно, что нечем дышать. Я начинаю чуть ли не скулить, и рука
Фейлона оживает – гладит по груди, по животу, ниже, прижимая крепче.
- Давай я, - его голос невесомый, как раскаленная пыль, - так
быстрее…
Он чуть-чуть откидывает мое сведенное тело на себя и целует,
продолжая двигать рукой, целует глубоко и безжалостно, отчего кожа
губ истончается, а на шею ложатся лиловые метки. Он целует меня без
остановки, когда внутри меня прокатывается огонь, и я задыхаюсь,
чуть ли не сворачивая шею – но не прерываю поцелуй. Мне мало, но не
я тут главный. И в какой-то момент мне становится вполне достаточно.
Я вдавливаюсь животом в постель, прижимая и его руку тоже, и кончаю
в таких конвульсиях, что несколько минут спустя все еще дрожит все
тело. Лежу в кольце рук Фейлона эти несколько минут, вздрагивая,
пока не забываюсь привычным полусном, только в этот раз в нем нет
крови.
Там вода, чистая и бесконечно-текущая. Она льется сверху, а я стою,
подняв к ней лицо, и хочу ее объятий вечно.
За окном светает, когда я просыпаюсь от прикосновения ко лбу.
- Проснись, Акихито, - говорит Фейлон, и глаза его блестят как
звезды. – Товар уже в порту Иокогама.
* * *
Мы поднимаемся в квартиру Асами, и каждый шаг дается мне все
труднее. Она недалеко от моей, тоже с видом на башни-близнецы,
только комнат больше. Фейлон гладит меня по спине, и если бы не это,
я бы вряд ли смог преодолеть весь этот короткий путь от подъезда.
В квартире тот же разгром. Асами стоит открытого у окна и курит - я
осторожно выдыхаю с облегчением. На нем нет никаких ужасных
повреждений, по крайней мере, так не видно. Только рука забинтована
от самых кончиков пальцев, повязка скрывается в рукаве пиджака.
Когда подхожу, вижу ссадину над бровью и запекшуюся рану в уголке
рта. И еще – пятнышко крови на воротнике рубашки, такое крошечное,
но я не могу отвести от него глаз.
- Прекрасная работа, - говорит он и давит окурок прямо о подоконник.
– Ты просто гений, Фей. Что ты пообещал ему, если не секрет –
отработать в его заведении месяц-другой? Или услужить ему лично? В
таком случае тебе придется постараться, потому что ты сильно не в
его вкусе.
- Асами, неужели обязательно всегда быть такой скотиной?
Тон Фейлона безразличный – похоже, оскорбления его не достают.
Асами переводит взгляд на меня, и я не понимаю, что он значит.
Прикасается к моему лицу, обводит пальцем контур рта.
- Акихито. Слушай внимательно, потому что я хочу, чтобы ты понял с
первого раза и не переспрашивал. Я не желаю тебя больше видеть.
Никогда.
Пол качнулся у меня под ногами, и я упираюсь рукой в подоконник.
- Асами…
- Тихо! – он морщится – наверное, голова болит. – Давай без соплей и
разбирательств. Я никогда не прощу тебе, что ты сделал меня
должником Фейлона. Это раз. И не приму тебя после него – это два.
Мне бы реветь от обиды – а я молчу. Его пальцы продолжают ласкать
мое лицо, потом добираются до ворота футболки и слегка оттягивают.
- Отрадное зрелище. Может, скажешь, что спал с ним ради меня?
- Асами, что ты творишь?... – тихо говорит Фейлон, но он лишь делает
в его сторону резкий жест.
- Еще одно слово из того угла – и я за себя не ручаюсь. Теперь,
когда мы все разъяснили, можем наконец попрощаться.
Он снова хочет отвернуться к окну, но я не даю – вдруг вцепляюсь в
лацканы пиджака и удерживаю из последних сил.
- Асами… Асами… черт, ты правда считаешь, что я не заслужил
нормального объяснения?..
Он смотрит секунду, глаза холодные и темные, как антрацит. Потом
говорит:
- Фей, выйди, пожалуйста. Нам надо кое-что уточнить.
Пауза. И резкий хлопок двери.
- Не замечал, что ты любишь сложности, Акихито. Я предложил короткий
путь – почему бы тебе не принять его?
Я мотаю головой. Слезы до фига не вовремя. Пятнышко крови на его
воротнике расползается и дрожит.
Асами берет меня за руку – там, где татуировка.
- Помнишь, куда ты меня послал, когда я велел свести это? Мне
следовало отрезать ее вместе с рукой… но теперь она тебе может
пригодиться.
Молчу – сказать нечего. Только чаще моргаю, чтобы лучше видеть.
- А теперь останови меня там, где я неправ. Ты уехал со мной из
Гонконга год назад потому, что не хотел нарушать наш с Фейлоном
вооруженный мир. Это было мудрое решение - я действительно развязал
бы войну не на жизнь, а на смерть только из моего больного
самолюбия… Так?
Все не так… не совсем так, но я все равно киваю.
- И память в тот момент к тебе уже вернулась.
- Ты всегда знал?..
- На самом деле мне пришло это в голову чуть позже. Я могу понять
твое влечение к Фейлону – после амнезии он вылил на тебя такое море
внимания, что захлебнуться недолго. К тому же ты мазохист – иначе мы
не были бы вместе. И со всеми прекрасными воспоминаниями о Фейлоне,
насильнике и убийце, ты все равно был не прочь остаться с ним. Хотел
или нет?
Я снова киваю, очень медленно. Когда он говорит, это действительно
кажется лишенным смысла.
Он поднимает мое лицо за подбородок, гладит по щеке пальцем.
- Я бы осудил тебя, не будь я сам насильником и убийцей. Думаешь,
жить с Драконом легче, чем с Годзиллой?... – Асами усмехается. - Но
дело даже не в этом. Дело не в том, что ты меня не любишь, самое
главное – я не люблю тебя. Я устал от тебя, Акихито. И от твоего
затянувшегося стокгольмского синдрома тоже. К тому же… - он
наклоняется и легко целует меня в губы, хотя рана все равно начинает
кровоточить, - считай меня идиотски сентиментальным, но… мне
ОСТОЧЕРТЕЛО, что ты видишь его во сне.
Он легко отталкивает, я делаю шаг назад и наконец открываю рот. Но
то, что из него вылетает, шокирует меня не меньше всего услышанного.
- Да с чего ты взял, что он меня возьмет?... – каждое слово царапает
по горлу чуть ли не до крови. – Если.. он сделал все это, только
чтобы ты стал его должником… зачем я ему теперь нужен?..
- Вот это уже – не мои проблемы, Акихито. И будешь выходить, позови
Фея, будь добр, я хочу сказать пару слов и ему.
…В коридоре пусто и прохладно. Я сижу, опершись спиной о стену,
потому что в ногах не уверен. Голова кажется легкой, как воздушный
шарик, и такой же пустой. Там, в квартире, тихо, даже слишком. Они
не кричат, не ругаются – уже неплохо. Через несколько минут Фейлон
выходит хмурый, со сжатыми губами, и кладет руку мне на плечо.
- Пойдем отсюда.
Я покорно плетусь до машины, там он спрашивает:
- Где ты живешь?
Вот и все.
Называю адрес. Отсюда буквально пять минут, мы останавливаемся у
подъезда.
Надо что-то сказать, но не могу – мои последние слова еще зацепились
в горле острыми шипами. Тогда говорит он:
- Акихито, у нас не так много времени. Возьми то, что тебе
необходимо – зубную щетку там, кошку…
- Какую… кошку?..
Уголки губ Фейлона чуть поднимаются – совсем чуть.
- Ну, я думал, у тебя есть кошка. Ты похож на человека, у которого
есть кошка… В общем, поторопись, милый, до рейса осталось меньше
двух часов.
Я выпрыгиваю из машины очень быстро – боюсь, будет истерика.
…Не беру ничего. Оставляю даже камеру. Асами все-таки купил мне
камеру, и квартиру, а вот кошку – нет. Фейлона, похоже, радует, что
я возвращаюсь с пустыми руками, однако он ничего не говорит.
На одной из центральных улиц машина вдруг тормозит. Фейлон опускает
стекло, и человек подает ему какую-то коробку.
Я не верю глазам. В коробке штук шесть ушастых котят – они пищат и
дерутся, сбиваясь в перпетуум-мобиле-пушистый ком. Бездумно опускаю
туда руки – ощущение просто невероятное. Полный восторг. Всегда
мечтал вот так окунуть руки в коробку, полную котят.
- Это девон-рекс, - Фейлон улыбается – теперь уже полноценно – и
теперь видно, что между нами лет пять, не больше. Он тоже запускает
одну руку в снующую массу. – Какой тебе нравится?
Внезапно один из котят больно кусает меня за палец, и я вздрагиваю.
- Вот этот.
Мы летим первым классом, кроме нас в салоне никого нет. Хоть это и
против правил, но корзинка стоит на коленях Фейлона.
Котенок грызет его пальцы, просунутые сквозь прутья. Я тоже
просовываю палец и получаю свою порцию острых зубов.
- Что сказал тебе Асами? – спрашиваю тихо. Не знаю, зачем – я почти
не верю, что он ответит.
- Сказал… если я тебя обижу, он пристрелит меня как собаку.
- А ты?...
- А я ответил, что в таком случае ему логично застрелиться. Потому
что, даже если очень сильно захочу, я не смогу обидеть тебя так, как
он.
Не реветь. Не-ре-веть… Шмыгаю носом – больно только миг, как укол
тонкой иголкой. Я себя знаю – еще помучаюсь, но потом, не сию
минуту. Фейлон открывает дверцу, и котенок проворно вскарабкивается
ему на плечо.
- Тао с ума сойдет от радости… Как ее назовешь?
Всегда знал, что назову свою кошку Хармони. Но сейчас почему-то
говорю:
- Кейос.
Так правильнее.
Он лишь слегка вскидывает брови, однако ничего не говорит. Несколько
минут пробегают в молчании, прежде чем Фейлон снова подает голос,
без всякого перехода:
- Я научу тебя стрелять.
- А?..
- Я научу тебя стрелять, – звучит так буднично, будто речь идет о
вождении машины. - Ты должен уметь защитить себя.
- Спасибо…
- За что?
- За честность. – Я откидываюсь в кресле. – Асами… не учил меня
стрелять. Чтобы я не подумал, что он не в состоянии меня защитить.
Ты этого не скрываешь, за это спасибо.
Молчит – обдумывает мои слова. Кейос шастает по его плечу, блуждая в
волосах, как в джунглях.
- А ты не так прост, как кажешься, Акихито…
- А ты – не такой монстр.
- Как кажусь?
- Как обязан быть.
Улыбка. Как вспышка. Ушастый девон-рекс трется о скулу Фейлона и
мурлычет. Я приближаюсь, провожу носом по пушистой шерстке, касаюсь
щекой… потом оттесняю - и котенок с недовольным писком перебирается
на мое плечо.
Нет, я точно ненормальный. На всю голову больной - бросаю друзей,
работу и лечу через океан с человеком, которого только начинаю
узнавать. Это лишь котенок может позволить себе быть таким
беззаботным. Хотя не уверен, что так уж сильно от него отличаюсь.
Фейлон притягивает меня ближе, я замираю, обняв его за талию и
уткнувшись в шею. Его волосы еще пахнут порохом. Может, наконец,
высплюсь – до Гонконга путь не близок. Без страха… без кровавых
снов…
Кейос обрела на моем плече хрупкое равновесие и заснула. Если
пошевелюсь – точно свалится.
Но я не собираюсь шевелиться. По крайней мере, какое-то время.