Жестокие намерения

[fardic]

Название: Cruel Intentions
Автор: FayC
Переводчик: Indrik
Бета: cattom
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, драма
Фандом: Viewfinder
Пейринг: Михаил х Фейлон
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат Аяно Ямане
Статус: в процессе
Оригинал: kajornwan.livejournal.com/
Разрешение на перевод: получено

Глава 18
Четырьмя днями раньше.

Владимир стоял у окна своего кабинета, глядя на заснеженный сад, где так любила подолгу бродить его жена. Она была очень красива – русоволосая, с удивительно зелеными, как у Алексея, глазами. И никого, ничего он не любил так, как ее.

Именно воспоминание о той любви, смысле всей его жизни, заставило его усомниться, верно ли он поступил. Михаил любил Фейлона, в этом не было сомнений. Конечно, Владимира не могло не беспокоить, что Фейлон – мужчина. Как любой отец, он надеялся на внуков. Алексей всегда интересовался исключительно мужчинами, и Михаил был его последней надеждой, но Владимир не был настолько эгоистичен, чтобы разрушать счастье сына ради своих желаний.

Но связь с Фейлоном грозила Михаилу многим: враждой между братьями, проблемами с японскими якудза, да и опасность самих отношений, с учетом того, какое высокое положение они оба занимают, – одного этого было достаточно для Владимира, чтобы стремиться положить им конец. Но в душе его на самом деле тревожило то, насколько глубоко его сын любил человека, не способного любить настолько же сильно в ответ. Михаил был готов на убийство, на смерть – ради человека, который заслонил от него его врага, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы он, Владимир Арбатов, не вмешался. Если бы на месте Михаила был Алексей, Владимир как отец закрыл бы глаза на происходящее. Он слишком хорошо знал своего младшего сына – тот ни к кому и ни к чему не привязывался надолго и, завладев одной игрушкой, вскоре начинал поиски новой. Михаил, наоборот, привязывался ко всему, что было ему дорого, будь то машины, бизнес, хобби и, конечно, человек, которого он полюбил. Если бы только его избранником не оказался Лю Фейлон из Бейше, они бы получили отцовское благословение. И поэтому то, что он намерен сделать сейчас, только к лучшему, он уверен в этом. В чем он уверен не был, это в том, как это скажется на его сыне.

Короткий стук в уже открытые двери прервал ход его мыслей. Владимир неторопливо повернулся к посетителю, прислонившемуся к косяку с сигаретой во рту, и жестом пригласил его войти.

- Господин Асами, помимо вчерашнего инцидента, я надеюсь, Вы довольны пребыванием здесь? – прозвучал его глубокий, исполненный достоинства голос.

Асами почувствовал, что уместно будет сначала затушить сигарету в хрустальной пепельнице рядом с дверью и только затем шагнуть в комнату. Он не чувствовал со стороны Владимира Арбатова какую-то власть над собой, просто присутствие этого человека требовало проявления уважения в полном смысле этого слова. Владимира окружала такая же аура величия, как в свое время Лю-старшего, но в нем было больше обаяния и властности. Обладая прекрасными манерами, он был неизменно скрытен, но при этом дружелюбен, уверен в себе и спокоен. Выражение его лица никогда не менялось, но глаза мгновенно давали понять, что шутить с ним не стоит. Может, его сыновья и полные придурки – как минимум, один из них, но их отец достоин восхищения.

- У вас здесь очень уютно, – спокойно сделал комплимент Асами. – Но, как я понимаю, Вы меня сюда не на каникулы пригласили?

Он был весьма удивлен, получив несколько дней назад приглашение лично от великого Владимира Арбатова, и находился под впечатлением, что с ним намерены обсудить некое деловое предложение или, возможно, договоренность о сотрудничестве. Бейше всегда вело дела с Арбатовыми. Асами было любопытно, каковы истоки их отношений. И главное, ему совсем не помешало бы заполучить еще одного могущественного союзника. Но что все это могло быть затеяно только ради того, чтобы публично столкнуть его с Фейлоном – с которым он избегал встречаться на людях – он не ожидал совершенно. Мысль о том, что его использовали, как простую пешку, привела его в такую ярость, что он был готов отныне считать Арбатовых за своих личных врагов. Но вначале он должен был узнать правду.

Владимир помедлил, взвешивая слова. – Нет, господин Асами. Так получилось, что у Вас есть то, что мне нужно, и взамен я могу дать многое.

- Это связано с Фейлоном, верно? – Асами спросил напрямик, в надежде заставить Арбатова-старшего побыстрее перейти к делу.

Владимир кивнул. – Как я предполагаю, Вы владеете информацией о местонахождении Лю Янцзу, не так ли?

Асами вздрогнул от неожиданности. Владимир не только знал, что Ян жив, но и был в курсе, что Асами имеет отношение к его исчезновению.

- Причем тут Ян? Он больше не глава триады, – спросил Асами. Что Владимир мог хотеть от человека, исчезнувшего из их мира более семи лет назад?

- Он лишь средство, – спокойно сказал Арбатов, но глаза его полыхнули. – Средство.

Асами усмехнулся при мысли о том, на что способен его собеседник. Если кто и являлся угрозой для Фейлона, то именно его брат, имевший все права на трон Бейше, единственный законный, кровный сын Лю. Семь лет назад он, Асами, пошел на все, чтобы убрать его с пути и сделать Фейлона главой Бейше, и теперь сам по себе, без чьей-то поддержки, Ян беспомощен и не сможет отобрать Бейше у Фейлона. Да – без поддержки. Но предложи Владимир Янцзу союз, и Фейлон столкнется с очень сильным врагом. Пусть старший Арбатов и выглядит величественно и респектабельно, но этот человек – настоящий мафиози.

- И что если у меня действительно есть эта информация? – понимающе спросил Асами.

- Тогда я в свое время, возможно, попрошу Вас об услуге. Если Вы согласны, то можете полагаться на нас как на своих союзников, господин Асами, – сказал Арбатов и протянул руку. – Что скажете?

Не вынимая рук из карманов, Асами усмехнулся. Владимир не учел один важный фактор: Асами Фейлону не враг, даже если тот его таковым считает.

- Когда это время придет, я дам свой ответ. Пока что я должен поговорить с Фейлоном.

Да, им уже пора поговорить. Ситуация вышла из-под контроля.

Мягкая, немного лукавая улыбка появилась на лице умудренного возрастом мужчины, когда он опустил предложенную руку.

- Что ж, прекрасно. Однако, к сожалению, сегодня рано утром Фейлон улетел в Гонконг.

Эта новость оказалась для Асами сюрпризом – такой человек, как Фейлон, никогда бы не сбежал, даже из-за перспективы столкнуться с Асами лично. Что-то еще произошло за это время.

- Что Вы сделали? – его золотые ястребиные глаза сощурились, и он пристально взглянул Владимиру в лицо. Старик явно что-то предпринял – впрочем, Асами не то чтобы был против, ему и самому не нравилось видеть этих двоих вместе.

Владимир едва заметно улыбнулся. – То, что любой отец сделает для своего сына. Приятного дня, господин Асами.

***

Когда Владимир вошел в гостиную, Феодора почтительно поднялась навстречу.

- Ты хотел видеть меня, дядя Влад? – спросила она с любопытством. Ей не часто случалось получать приглашения лично от Владимира Арбатова, и, по правде говоря, она бросилась сюда со всех ног, понимая, что разговор будет связан с Михаилом.

Владимир положил ей руку на плечо и с улыбкой произнес: – Мне нужно тебя кое о чем спросить. Выпьешь со мной чаю?

- Конечно, – ответила она и последовала за ним в комнату для чаепитий.

Аромат мятного чая коснулся ее обоняния – почему-то в этой комнате всегда пахло мятой. Ей рассказывали, что раньше это было любимое место послеобеденного отдыха матери Михаила, и что с тех пор уже больше двух десятков лет комната сохранялась в точности такой, какой была тогда. Когда они были маленькими, играть им здесь не разрешалось. Но дети есть дети, и Михаил несколько раз потихоньку приводил ее сюда, чтобы показать портрет своей матери. Это была очень красивая женщина, с кудрявыми, как у Михаила, волосами. К его огорчению, он был слишком мал, когда она умерла, и совсем ее не помнил.

- Присаживайся, – Владимир жестом указал на стул и, налив чаю, передал его молодой женщине.

- Спасибо, – поблагодарила она и осторожно приняла чашку. – Так как? Чем я могу быть тебе полезна, дядя?

Помолчав, Владимир сказал: – Как у тебя с Михаилом?

Стоило ей услышать это имя, как ее прекрасные глаза погрустнели. – Он влюблен в мужчину, который красивее меня, – как, по-твоему, у меня с ним?

- А если этого мужчины больше с ним не будет?

- Что ты хочешь сказать? – заинтересованно спросила Феодора.

- Фейлон вчера уехал, – спокойно ответил он, неторопливо отпивая чай, – навсегда.

Уставившись на чашку в своей руке, пораженная до глубины души, она долго, молча обдумывала эту новость. Она ведь практически отдала ему Михаила на серебряной тарелочке. Что с ними могло произойти всего за несколько дней?

- Выйдешь ли ты в таком случае за него замуж? – продолжил Владимир.

Глубоко вдохнув, Феодора очень твердо взглянула ему в глаза. – У меня есть гордость, дядя Влад. Я не выйду замуж за человека, для которого я всего лишь на втором месте. Но – да, я люблю его. И если в один прекрасный день его сердце снова будет принадлежать мне, я без колебаний приму его предложение. Но сейчас, боюсь, мой ответ «нет».

Да, она горда. Именно это выделяло ее из толпы, именно за это Михаил ее любил. Прежде. Это слово отзывалось болью каждый раз, когда Феодора об этом думала. Если бы только она настояла на свадьбе до того, как он уехал, может, эти двое никогда бы не встретились. Но, с другой стороны, она знала, что любовь Михаила к ней никогда не была по-настоящему глубока. Как всегда, судьба сама распорядилась человеческими жизнями.

- Дорогая моя, ты воистину благородна. Мой сын тебя не заслуживает, – искренне признал Владимир. Какой позор, что Михаил выбрал не ее – женщину, достойную даже короля.

- Дядя, можно я с ним поговорю? – она беспокоилась, и если в чем-то и была точно уверена, то в том, что Михаил любил Фейлона настолько сильно, что мог из-за него совершить что-нибудь непоправимое.

- Пожалуй, мысль хорошая. Кажется, он сегодня целый день у себя в комнате.

У Феодоры сложилось впечатление, что Владимир сам приложил к этому руку. Но в его голосе был и оттенок печали. Она была знакома с этой семьей с детства – Владимир был лучшим из отцов, поэтому его вмешательство было наверняка продиктовано любовью, и он жалел о том, что вынужден был быть жесток.

- Все будет хорошо, дядя Влад, – сказала она понимающе и, улыбнувшись ему напоследок, вышла из комнаты.



Феодора замедлила шаг у открытой двери гостевой спальни, отведенной Фейлону, и осторожно заглянула внутрь. Постель все еще была расправлена. Она хорошо помнила его особый, сладковатый запах. Теперь в комнате пахло одновременно Фейлоном и Михаилом. Она резко отвернулась от кровати, почувствовав, как больно екнуло сердце, и заметила на полу в дальнем конце комнаты что-то блестящее. Ее сердце пропустило удар, когда, подойдя ближе, она поняла, что это такое.

Ключ Любви.

Она подобрала его, задумчиво баюкая на ладони. Ключ к сердцу Михаила. Если бы только он принадлежал ей…

Порыв ветра распахнул балконную дверь, заметая в комнату снег, и это вывело ее из задумчивости. Феодора подошла ближе и увидела сквозь занавеску высокую фигуру.

- Михаил, ты простудишься, – мягко позвала она человека, неподвижно стоявшего под снегопадом. Наверное, он был там уже давно – его золотисто-коричневый халат стал почти белым. Она потянулась и смахнула ладонью снежинки с его кудрей.

Лицо Михаила было совершенно пустым – его льдисто-голубые глаза не были грустными, просто холодными, а кожа была бледна, как сама зима. Было страшно видеть его таким. Михаил всегда был полон жизни, был ли он счастлив или зол, он всегда открыто выражал свои чувства. А теперь в нем остался лишь холод.

- Я уже знаю, – негромко произнесла Феодора и шагнула ближе, встав рядом с ним.

- Уже донесли, значит, – ответил он саркастично, но эмоции в его голосе по-прежнему отсутствовали.

- Меня вызвал твой отец. Он за тебя беспокоится, – призналась она. Михаил должен знать, что у Владимира добрые намерения.

- Старик, разумеется, знает, что делает, не правда ли? – презрительно фыркнул он, подумав, как торжествует сейчас отец.

- Твой отец тебя любит, – напомнила она.

- Конечно, любит, – сказал он со странной искренностью в голосе. – Я не могу винить его в собственном поражении.

Да, это его поражение – он так и не сумел убедить Фея остаться, так и не сумел заменить в его сердце того, другого. Отец лишь открыл ему на это глаза.

- Я в тебе разочарована, – заявила Феодора, скрещивая руки на груди. – Мой Михаил, который всегда добивается того, чего хочет, признает поражение? Это на тебя не похоже.

Это было правдой. Пусть она лучше увидит Михаила с кем-то другим, чем таким безжизненным, как сейчас. В немалой степени именно его настойчивая натура делала его настолько привлекательным. Его интерес к жизни заставлял казаться восхитительной саму жизнь. Тот Михаил, которого она знала, ни за что бы не сдался.

- Мое терпение имеет границы, Феодора, – ответил он жестко. – И у меня есть гордость.

Это убивало его, но он был готов бросить все раз и навсегда. Достаточно – значит достаточно. Фейлон никогда не был его и никогда не будет. Сколько бы раз он ни пытался, все было зря, и ему, наконец, пора было осознать правду.

Феодора тяжело вздохнула. Его сердце леденело все сильнее, и она понимала, что уже почти потеряла того Михаила, каким она его любила.

- Твой отец сегодня спросил, выйду ли я все-таки за тебя замуж, – сказала она как бы невзначай, плотнее кутаясь в свой шерстяной жакет. – Я ответила, что не выйду за того, для кого я на втором месте, – она запнулась, увидев, как горькая усмешка появилась при этих словах на лице Михаила. – Но я все же здесь, и буду ждать, когда ты придешь в себя.

Это была правда. Она все еще ждала. Может быть, когда-нибудь она встретит в своей жизни кого-то еще – если повезет, но сейчас тем, кого она любила, был Михаил, и она будет ждать, даже если надежда окажется напрасной. Любовь, пусть неразделенная, все равно драгоценна.

- Все мы гордимся тем, что любим, Михаил, – она повернулась к нему и, грустно улыбнувшись, осторожно коснулась его холодной щеки. – А иначе чем бы еще оставалось гордиться?

Она не знала историю их знакомства. Она не знала в точности, что между ними произошло. Но она знала Михаила. Он не был человеком, который легко мог махнуть рукой на то, что было ему важно. За это она его и любила – и хотела, чтобы он всегда оставался таким, с ней ли, без нее.

- А вот на что ты готов пойти ради своей гордости – это действительно вопрос, – сказала она и, взяв его за руку, положила на его ладонь то, что держала в своей.

Золотой кулон в его руке, казалось, весил больше тонны. На него даже глядеть было тяжело. Но, взяв его снова, решать, что с ним делать, – было тяжелее всего, что он испытывал в жизни.

Феодора накрыла его ладонь своей, заставив сжать кулон в кулаке, и улыбнулась.

- На что ты готов ради любви?


Глава 19
Проснулся Фейлон только около полудня, со странным чувством – он словно оцепенел до самых кончиков пальцев, не ощущая ни своей наготы под тонкими простынями, ни дыхания спящего рядом Алексея, ни даже собственного присутствия в этой комнате. И тут он понял: жизнь возвращается в нормальное русло. Нормальное – как тогда, когда он очнулся на больничной койке семь лет назад, зная, что все, кого он любил, умерли, а единственный человек, которому он доверился, предал и бросил его. Нормальное – как тогда, когда Михаил Арбатов еще не появился в его жизни.

Насколько проще жить, когда не умеешь чувствовать, вернее не позволяешь себе этого. Теперешняя жизнь ничем от той не отличалась. Ему не осталось ничего кроме боли тогда, и ему не осталось ничего кроме боли сейчас. Тогда закрыть наглухо свое сердце было просто единственным способом выжить. За семь лет он довел это умение до совершенства. Теперь ему всего лишь нужно сделать это снова.

Фейлон бесшумно поднялся с кровати, отыскал свои вещи и начал одеваться, словно этой ночью ровным счетом ничего не случилось. Ничего уже по-настоящему не имело значения – ни запах, оставшийся на его теле, ни синяки на коже.

- Уже уходишь? – прозвучал за спиной голос, слышать который ему не хотелось.

Фейлон не ответил. Даже не обернулся.

Развалившийся на постели Алексей окинул взглядом с ног до головы худощавую фигуру. Это было непривычно – видеть, как тот, с кем он провел ночь, уходит раньше, чем он сам. Но еще непривычнее были его собственные чувства к человеку, который должен был целиком покориться ему. Должен был, да только вот не стал. Сколько раз Алексей ни пытался оставить метку «мое» на этом невероятном существе – от нее через день не оставалось и следа. Лю Фейлон, изнеможенно падавший в его объятия всего лишь несколько часов назад, так и остался непокоренным. В лидере Бейше всегда было нечто недосягаемое, недоступное для него. Это и злило Алексея, и заставляло хотеть большего.

- Останься хотя бы на завтрак, – предложил он.

Ответ прозвучал твердо и без колебаний. – Мне незачем здесь задерживаться.

- Как жестоко! – шутливо запротестовал Алексей. – Мог бы, по крайней мере, придумать отговорку.

Уголки губ Фейлона приподнялись в едва заметной усмешке. – Не обманывайся, Алексей. Мне нет до тебя столько дела, чтобы искать отговорки.

То, что между ними было, – это только секс. Ничего больше. Алексей должен это понимать.

- А знаешь, он звонил.

Фейлон вздрогнул. Существовал только один человек, от которого он ждал звонка, – пусть даже не должен был ждать, не имел на это права. Не раздумывая, он открыл свой телефон.

Не может быть.

- Тут нет пропущенных звонков.

- Конечно, нет, – беззаботно сказал Алексей, закуривая. – Он не был пропущен.

Поняв, наконец, на что тот намекает, Фейлон с ужасом осознал, что жестокая правда теперь вышла наружу.

- Ты последняя скотина, – выдохнул он, чувствуя, как леденеют кончики пальцев.

- Да ну? – улыбнулся русский. – Ты сам хотел оборвать все ниточки. А я просто оказал тебе услугу.

Алексей понимал, что рискует собственной шеей, отвечая на тот звонок. Михаил сейчас наверняка разъярен до такой степени, что способен убить его не задумываясь. Но раз это было тем последним, что мешало Фейлону отныне принадлежать ему одному, оно того стоило. Он всегда получает то, что хочет, и этот раз исключением не станет.

Не сказав больше ни слова, Фейлон развернулся и вышел из номера. Алексей прав. Он сам хотел, чтобы так вышло. Он сам отчаянно искал хоть что-нибудь, что не даст ему броситься обратно, к Михаилу. А теперь, даже если он попытается вернуться, Михаил уже никогда не простит его. Все так, как должно быть, – вот только за исключением факта, что ему сейчас больно настолько, что кажется, будто он захлебывается собственной кровью.

- Это нужно просто пережить.

Он сотни раз повторял в уме эти слова, меряя шагами холл отеля в ожидании, пока его автомобиль подадут к подъезду. У него голова шла кругом от одной только мысли о том, как Михаил его теперь презирает. Но стоило только подумать о том, каково было самому Михаилу узнать такую новость, как боль стала еще острее. Как он мог так поступить с единственным человеком, которому он был по-настоящему дорог, который действительно любил его? Последняя скотина – это он сам. Не Алексей. Это себя он должен ненавидеть.


***

Михаил застыл над валяющимся на полу мобильником. Не часто ему доводилось настолько выйти из себя, чтобы расколотить Vertu стоимостью в десять тысяч долларов. Кровь все еще кипела в венах, а в голове снова и снова прокручивались слова Алексея.

- Он спит. Я его совсем умотал.

Когда он услышал голос Алексея в трубке, волна слепой ярости захлестнула все остальные чувства. Мир перед глазами вдруг померк. Он не помнил, что сказал и сказал ли что-нибудь вообще. А несколько секунд спустя понял, что стоит и задыхается так, словно вообще не дышал все это время.

Фейлон никогда не был по-настоящему его. Он уже давно понимал это. Но до сих пор ему не приходило в голову, что он может принадлежать кому-то другому, и менее всего – его собственному брату.

При этой мысли ярость затопила его с новой силой, и он оперся руками о стул, чтобы удержать равновесие. Всего лишь несколько часов назад он говорил себе, что с него достаточно. И вот теперь одна только мысль о Фейлоне в объятиях другого человека сжигает его заживо. Фейлон… просто проскользнул у него меж пальцев, подобно песку, утекающему с ладони, а он ничего не смог с этим поделать.

Ничего.

- Проклятье, нет! – он резко выпрямился и бросился к дверям.

Фейлон его и только его. Если Алексей полагает, что он вот так просто уступит и отдаст ему своего драгоценного Фейлона на серебряной тарелочке, то он очень сильно ошибается. Пора вернуть то, что ему принадлежит.


***

Услышав шум готовящегося к отлету вертолета, Владимир Арбатов оторвался от обеда и глянул в окно, а затем перевел вопросительный взгляд на одного их прислуживавших за столом слуг.

- Кто-то куда-то собрался?

- Думаю, это мастер Михаил, господин, – строго-формально ответил лакей. Ничего особенно необычного в происходящем не было. Владимир Арбатов всегда позволял своим сыновьям делать все, что им вздумается, с тех пор как им исполнилось восемнадцать, особенно Михаилу, на котором с ранних лет лежал больший груз ответственности.

Так что в том, что его сын уезжает, не сообщив ничего о своих планах, ничего особенного не было, и он – в обычных обстоятельствах – не стал бы вмешиваться. Но сейчас ситуация не относилась к разряду «обычных».

- Ты об этом что-нибудь знаешь? – Владимир повернулся к Феодоре, которую пригласил пообедать с ним вместе, но та отрицательно покачала головой. Она понимала, что слова, сказанные ею Михаилу, могли привести его к мысли попытаться позвонить Фейлону, но раз он так внезапно уезжает, значит, что-то пошло не так.

И тут из гостиной вышел Михаил. Феодоре хватило единственного взгляда, чтобы понять, куда он собрался. На нем было элегантное пальто из шерсти ламы, шарф, на руках его лучшие овчинные перчатки. Хотя многие из тех, кто был богат всю жизнь, не обращают внимание на то, что носят, Михаил всегда выбирал для себя самое лучшее, что мог предложить мир. И это часто отражалось в его выборе женщин… или мужчин.

Когда она встретилась с Лю Фейлоном, то мгновенно поняла, как сильно им дорожит Михаил. В нынешней ситуации существовала только одна причина, по какой Михаил надел бы все самое лучшее.

Судя по его быстрой, торопливой походке, он был готов отбыть немедленно и не собирался останавливаться, чтобы что-то сказать отцу или его гостье. Но когда Михаил уже выходил из столовой, Владимир остановил его.

- Ты куда-то уезжаешь? – он спросил спокойно, но этот тон был способен остановить даже льва.

Не останавливаясь, Михаил повернул к отцу голову, в его голубых глазах горела отчаянная решимость.

- В Гонконг.

Владимиру Арбатову стало понятно, что никакая сила на земле не удержит его сына от возвращения к Фейлону. Никакая – кроме последнего, припрятанного у него в рукаве козыря.

Владимир помедлил, потому что произнести подобное было тяжело даже такому человеку, как он. Но это уладит проблему раз и навсегда.

- Скажи, ты знаешь, кто такой Лю Янцзу?

Последняя карта оказала то действие, на которое он рассчитывал. Михаил резко остановился у самой двери и развернулся.

- Ты хочешь сказать, ‘был’? – его голос опустился почти до шепота. Фейлон никогда не рассказывал ему о своем прошлом, но это не означало, что он не пытался узнать о нем сам.

- Не был, а есть, – сообщил Владимир. – Лю Янцзу, законный наследник трона Бейше, единственный кровный сын Лю, до сих пор жив, – он говорил медленно и четко, давая время фактам уложиться в голове Михаила. – Побежденный и беспомощный, но живой.

- И ты этим хочешь сказать, что… – Михаил в упор смотрел на отца, который, все так же не поднимая взгляда от тарелки, покручивал в ладонях бокал вина.

- Власть такая вещь, Михаил, – он помолчал и взглянул сыну в глаза, с каждой минутой становившиеся все бешенее, – что при правильном воздействии может очень быстро перейти из рук в руки.

Михаил знал, что отец временами умел быть холодным и жестоким. Великий Владимир Арбатов не стал бы тем, кем он был, если бы был добр и справедлив. Но до сегодняшнего дня Михаил ни разу не видел, чтобы он использовал настолько жесткие методы ради того, чтобы приструнить своего сына.

Он никогда бы не подумал, что скажет это, раньше ему бы и в голову не пришло, что он дойдет до того, что начнет униженно просить. Но эта фраза была единственной, которая, как ему казалось, могла заставить отца изменить решение. – Я люблю его.

- Конечно, любишь, – ответил тот без малейших следов сочувствия. – Я на самом деле оказываю тебе услугу.

Продолжая внимательно смотреть на сына, Владимир продолжил: – Он будет поневоле вынужден отказаться от Бейше, и единственное место, куда ему останется броситься, – твои объятия. И тогда он станет твоим. По-настоящему твоим. Разве ты не этого хочешь?

Это была правда. Если у Фея не будет Бейше, их уже ничто не будет разлучать.

- Ты… сделал бы это ради меня? – неуверенно спросил Михаил.

Владимир улыбнулся. – Меня не беспокоят твои отношения с сыном Лю. Но они становятся проблемой, когда мой сын решает отказаться от всего своего будущего ради того, кто не собирается делать то же самое ради него.

Его слова были предельно искренни. Если Лю Фейлон согласится зайти настолько далеко ради того, чтобы остаться с Михаилом, он им мешать не станет.

Михаила передернуло от отвращения. Отец продумал отличный ход – и, пожалуй, это было самое умное испытание из всех возможных, но, самое главное, ему оставалось лишь поздравить отца с тем, что тот дошел до такой жестокости, потому что тот предлагал все это, прекрасно зная, каков будет его ответ.

- Ты знаешь, что я никогда с ним так не поступлю, – тихо сказал он, грустно улыбаясь сам себе. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько беспомощным. – Чего ты от меня хочешь?

- Я не стану вмешиваться, если ты поклянешься порвать с ним навсегда.

Михаил впился взглядом в отца, в надежде, что он поймет – это абсолютно невозможно. Навсегда расстаться с Фейлоном, больше никогда не видеть его было настолько немыслимо, что вообще не рассматривалось, как вариант.

- Или ты можешь жениться, остепениться и взять дела на себя, как я для тебя и задумывал. Тогда твоя личная жизнь уже не будет моей заботой.

Михаил снова улыбнулся сам себе.

- Да, ты мне особого выбора не оставляешь.

Он в любом случае теряет Фейлона. Хотя для большинства людей последний вариант был бы наилучшим решением проблемы, такой человек, как Фей, ни за что не согласится смириться с его женитьбой, да и он сам не унизит Фейлона до статуса, аналогичного любовнице. Отец это сам очень хорошо понимал – каждое его предложение требовало от Фейлона огромной жертвы. Если Михаил не сумеет отказаться от того, что стало частью его сердца, он сам будет для Фея угрозой.

- Других вариантов нет, – твердо заявил Владимир. – Дай мне знать, когда решишь.