Делать то, что доставляет удовольствие, - значит быть свободным.
Название: "Чужой против Хищника" в трех частях
Фэндом: Видоискатель
Автор:Nik_ta
Пейринг:
1. Асами/Акихито, Фейлон/Акихито, намек на Асами/Фейлон
2.Фейлон/Акихито; Асами присутствует, куда ж без него.
Рейтинг: NC-17 и R
Жанр:
1. романс, наверное. Мультироманс))) И флаффа вагон.
2.angst. ну и romance тоже. Еще крошечный кроссовер с YnM, почти незначительный.
Аннотация:
1. у Аки амнезия, как у героини мексиканского сериала…
2. кого устроил финал №1 – лучше не читайте. Кому интересна альтернатива – велкам!
Предупреждение: 1. не стеб, конечно, но и не совсем серьезность), оттого и некоторый ООС.
2. ООС там, где увидите. Не увидите – значит, нет. И море слёз - не утоните)))
Дисклаймер: наиграюсь – отдам!
3 Часть
читать дальшеГонконг – дымящий, шумящий и никогда не спящий мегаполис. Он не
настолько отличается от Токио, чтобы я почувствовал себя далеко от
дома.
Прежде у меня не было времени его рассмотреть. Но в этот раз,
кажется, я прыгнул выше головы.
Фейлон, дай ему бог здоровья, сразу нашел мне работу – такое
впечатление, что еще в самолете, пока я спал. То же и с квартирой –
недалеко от его Башни и на пару комнат больше, чем необходимо. Он не
предложил мне жить с ним, и я понимаю почему – чтобы сохранить мне
подобие самостоятельности. Сказать, что я это ценю – ничего не
сказать, хотя многие люди все же реагируют на меня неадекватно.
Консьерж в моем доме смотрит как на новую инкарнацию далай-ламы,
только что ниц не падает, и не он один. Чувствую, подобное отношение
рано или поздно меня здорово разбалует.
Нового телохранителя Фейлона зовут Янг. По-моему, он по-японски не
говорит, если вообще умеет разговаривать. Тип жутковатый – у Йо хоть
мысль в глазах была…
Зато мой новый босс, Ямада-сан, к счастью, японец. Он хозяин самого
большого в Гонконге фотоагентства, можно сказать, монополист, и
принял меня с распростертыми (хотя учитывая то, что он целует
Фейлону руки при встрече, мои таланты тут все же не во главе угла).
Однако он сразу же загрузил меня работой, и поэтому я смог проявить
себя довольно быстро. Ничего себе - утром только мы сошли с
самолета, а вечером я уже щелкал камерой перед Французской миссией.
Здания в стиле неоклассицизма, вообще-то, не в моем вкусе, но
контраст красного кирпича и зеленых ставень получился как минимум
интересным. Ну, и камера, которую мне дали на время, просто отпад,
буквально сама все делает. На следующий же день Фейлон дал мне
кредитную карту и отправил в Чам Чуй По, или что-то типа того, - это
район, где можно найти что угодно, от бобинных магнитофонов до
хай-энд, а еще там рядом есть какая-то шмотковая улица. Камеру-то я
купил, хотя от цены у меня чуть сердечный приступ не случился,
поэтому все остальное – одежду там и прочее – старался выбирать по
минимуму. После этого Фейлон сказал по-китайски нечто с общим
смыслом «иногда скромность перестает быть украшением», но, скорее
всего, не настолько цензурно, и поехал на эту Ченг-чего-то-там-роуд
со мной. Я сильно мучился виной, что отрываю его от дел, и поэтому
ни разу не пискнул - даже не смотрел на ценники. Два сердечных
приступа за неделю для меня слишком. В конце концов, если он не
боится меня разбаловать, то почему я должен бояться? Ему же хуже.
На следующий день Фейлон одолжил мне своего Янга и дал задание
отвезти Тао в Океанариум. Бодигард ходил за нами как мама-курица –
наверное, ему пообещали нечто неприятное, если с нами что случится.
Фей умеет, этого не отнять... Тао, конечно, неплохой парень, но за
ним нужен глаз да глаз – вот я и водил его везде чуть ли не за руку
– в такой толпе потеряться раз плюнуть. Энергии у него – море, меня
одни «Драконовы горки» чуть в могилу не свели, а Тао хоть бы что –
носится по всему парку, как в первый раз: Акихито, глянь туда,
Акихито, глянь сюда, а это панда, а это рыба-молот, а давай
посмотрим дельфинов, а вон там – аттракцион с динозаврами… Уф. Нет,
мне очень понравилось, впечатлений уйма, я столько классных фоток
сделал, но вечером отключился моментально – последние силы ушли на
то, чтоб раздеться.
А рано утром мне надо было ехать в агентство отвозить фото, и там
меня сразу направили на Коулун с группой, для съемок на рекламный
проспект. А вечером Фейлон повез меня учиться стрелять, как и
обещал. Инструктор сказал, что глаза у меня хорошие, а нервы –
дрянь, и если руки будут так дрожать, я в конце концов отстрелю себе
что-нибудь нужное. Еще он сказал, что мне лучше начинать с
пневматики, но Фейлон все это мимо ушей пропустил и разрешил мне
выбрать пистолет из двух своих любимых – девятимиллиметровых
«вальтера» и «беретты». Я выбрал «беретту» как истинная блондинка –
потому что дизайн посимпатичнее... В общем, когда я выдохся часа
через два беспрерывной пальбы, Фей сжалился и отвез меня домой, и ни
к чему добавлять, что я вырубился еще в машине, уткнувшись ему в
бок.
Короче говоря, я здесь больше двух недель и только сейчас начинаю
понимать, что происходит – Фейлон делает все, чтобы у меня не было
сил плакать по ночам. И я нахожу на это силы внезапно, когда ожидаю
меньше всего.
* * *
Сегодня я везу Кейос к ветеринару для какой-то прививки, нас
пропускают без очереди, и мы возвращаемся домой на час раньше, чем
планировали. У меня есть пара часов перед следующей работой на
Лантау, я подумываю о том, чтобы принять душ… и… на пороге ванной у
меня вдруг подкашиваются ноги.
Я падаю на колени, дышать нечем… в легких словно жидкий огонь…
проползаю метр-два, прежде чем меня тошнит так сильно, что, кажется,
сейчас вывернет наизнанку, и так больно, будто наглотался осколков.
После незапланированно близкого знакомства с унитазом наконец
добираюсь до душа и включаю воду. Минут сорок я просто вою под
ледяной струей, надрывно, едва успевая вдыхать воздух и упираясь
лбом в кафельный пол. Без единой мысли в голове, просто выливаю всю
эту невыносимую боль, которая разъедает изнутри, как медленно
действующая отрава. Полегчало. Уже через какое-то время приступ
проходит - я могу стать на ноги и нормально дышать, а еще через
полчаса – ехать на работу как ни в чем не бывало. Но страх остается
– что-то мне подсказывает, что это не в последний раз.
Я не думаю об Асами. Это странно, но, даже в голос рыдая на полу
ванной, я не думаю о нем. Какая-то защитная реакция, наверное, и
если она вдруг откажет… не знаю, станет ли мне сил, чтобы встать на
ноги.
К вечеру, только выползаю из душа после Лантау, приходит Фейлон. За
все это время я виделся с ним всего несколько раз – он звал меня к
себе в Башню, мы вместе ели, пока Тао рядом играл с кошкой, и я
рассказывал о том, чем занимался. На этом все. Я даже ни разу не
оставался на ночь. Иногда я задаюсь вопросом, зачем я ему вообще
сдался, если он не хочет спать со мной. Но, к счастью, у меня нет
времени даже на лишние мысли.
Я едва успеваю завязать пояс на халате, хотя какого черта – видал он
меня и более раздетым. Его волосы заплетены в косу, и в целом мне
все же привычнее видеть Фейлона в его традиционной одежде. Она ему и
идет больше. В дверях он слегка приобнимает меня, касается губами
лба и сразу отпускает.
- Как ты, милый? Не скучаешь?
- Было бы когда! – улыбаюсь, и тут почти не вру – да по большинству
не вру.
- Покажи мне снимки.
Пока перебрасываю фото на ноутбук, он наливает себе выпить и падает
на диван, блаженно откидывая голову на спинку.
- Тяжелый день, Фей? – спрашиваю осторожно.
- Каждый день, - отвечает он, не открывая глаз. – Каждый чертов
день. Тебя не обижают?
- Нет, что ты, - отвечаю поспешно, а сам думаю – он что, серьезно?
Кто мне что сделает с такой протекцией?.. не самоубийцы ж в самом
деле… Фейлон смотрит снимки, и у нас здорово сходятся мысли, потому
что он отмечает те же, что нравятся мне. Асами никогда не
интересовался моей работой… она его скорее раздражала… я уже второй
раз отпиваю виски из бокала Фейлона и пассивно осознаю, что
вспоминаю Асами чуть ли не впервые за все это время. И ничего…
ничего не чувствую. Наверное, я слишком устал.
- Ямада-сан тебя очень хвалит, - Фейлон вертит в руках мою камеру, я
показываю, где выдвигается объектив, и неожиданно он щелкает меня
совсем близко. Подаюсь назад со смехом, а он толкает меня на диван и
делает еще снимок. – Говорит, у тебя талант. Я склонен с ним
согласиться.
- С такой камерой любой справится, - пытаюсь выползти, но Фейлон не
пускает – садится сверху, прижимая мне колени, и снова щелкает.
- Давай без ложной скромности… пожалуй, это сложнее, чем мне
казалось.
Смиряюсь и просто смотрю на него снизу вверх, и вдруг на меня снова
тоска накатывает, размазанная и черная, как потекшая тушь. Виски
никогда не шло мне на пользу.
- Фей, почему ты так добр ко мне?..
Он делает еще один снимок и медленно опускает камеру.
- То есть?
- Мне кажется… я тебе не нужен, - мысли враз запутываются в клубок,
и то, что раньше казалось логичным, внезапно теряет всякий смысл. –
Ты… не бываешь со мной.
- Я с тобой сейчас.
До него медленно доходит… но я вижу, что все же доходит.
- Акихито, ты имеешь в виду…
- Тебе неприятно… после Асами…
Я со скоростью сто тысяч раз в секунду жалею, что начал этот
разговор, потому что на его лбу прорезается знакомая складка, а
глаза становятся холодными и злыми.
- Подбирать?.. Ты это хотел сказать?
Молчу – будто соприкасаюсь с лезвием, пошевелишься – разрежет
пополам. Фейлон наклоняется и берет мое лицо в ладони.
- Акихито, я не узнаю тебя… ты никогда не хотел быть вещью, а теперь
говоришь как вещь. Что он с тобой сделал?..
- Он меня бросил.
- Асами – идиот, – Фейлон почти шипит, чеканя слова, и я едва
удерживаюсь, чтобы не закрыть глаза от ужаса. – Ты спас его жалкую
жизнь…
- Ты спас.
- Неправда. ТЫ. И этого не изменить. Что бы он ни сказал, как бы ни
реагировал – этого не изменить, оттого и бесится. И если я еще раз
от тебя услышу что-то подобное – я повешу тебе на шею эту камеру и
сам утоплю в Виктория Харбор. Кивни, если понял.
Я киваю. Он выпрямляется и делает еще один снимок.
- Видел бы ты сейчас свое лицо.
Ох… и впрямь немного отлегло. Сейчас у него совсем другой голос, и я
готов отдать правую руку, чтобы никогда больше не слышать
предыдущий.
- Отдай.
Привстаю, тянусь за камерой, но Фейлон толкает меня назад – еще не
наигрался.
- Ну же, Акихито. Как вы там говорите? Покажи мне себя.
- Я так не говорю!
- Это пока ты не фоткаешь моделей. Хочешь фоткать моделей? Можно
устроить, только скажи, и все самые красивые девочки – твои.
Щелк!.. я улыбаюсь в объектив и дышать боюсь… потому что, черт
возьми, он ВЕСЕЛИТСЯ, я впервые вижу, чтобы Фейлон веселился, и
подозреваю, что это редкое зрелище. Все-таки забираю камеру и снимаю
его снизу вверх – получается отлично, прежде я не встречал человека,
настолько фотогеничного, как он, чтобы каждый кадр - удача.
- Я хочу посмотреть.
- Подожди… сейчас.
…завязываю с виски – в последний раз… Азарт становится острее, я
привстаю и одной рукой расстегиваю его пуговицы – он не мешает, но и
не помогает, только следит за пальцами. Немного спускаю рубашку с
плеча, чтобы был виден шрам, потом поворачиваю его голову в профиль.
Нет… надо так… поспешно распускаю ему волосы и отбрасываю назад…
идеально. Линия шеи, ключица и тень на скуле… боже мой, идеально…
закончу мысль в фотошопе. Теперь откидываюсь назад и делаю снимок,
другой, третий – Фейлон не шевелится и только выдыхает, когда я
откладываю камеру.
- Что это было?
- Вдохновение.
Улыбка, взмах ресниц - и только сейчас я осознаю, что халат у меня
распахнулся, и что он все еще сидит на мне верхом… и вдруг вспоминаю
наш с ним последний раз… еще в Башне, до амнезии… и меня обдает
жаром изнутри, так внезапно, что скрыть это нет никакой возможности.
…это глупо, но я не могу не сравнивать с Асами, и не потому, что
сравнивать больше не с кем… с Асами это было как мучительное
томление, даже когда он ничего не делал, просто был рядом… как заряд
по коже перед грозой – покалывание, предчувствие шторма… где-то
предвкушение… а с Фейлоном – совсем наоборот, ничего-ничего, а потом
– БАМ! – как удар молнии, и я уже извиваюсь и вдохнуть не могу, и
всю кожу на теле чувствую, будто внезапно она стала очень тонкой… и…
В глазах Фейлона вспыхивает огонек. Не переставая улыбаться, он
снова наклоняется, почти ложится на меня и говорит тихо-тихо:
- Акихито… я не оскорблю тебя, если потребую плату за свою доброту
прямо сейчас?
- Все здесь и так твое… - фыркаю от смеха из последних сил, - это
все равно, что дарить подарки… самому себе…
- Подарок… - Фейлон касается языком моих губ, и это уже почти
невыносимо. – Мне нравится. Больше, чем… трофей.
Наконец он целует меня, и я со стоном выдыхаю – еще секунда, и меня
просто разорвет. На фиг всякие прелюдии, не до них, и так раздевание
занимает время, и мне кажется, что я кончу только от движения его
пальцев внутри меня… и когда он наконец входит, я не выдерживаю и
ору – и он спрашивает: «Больно?» - а то по моему лицу не видно –
какой там больно… и я обхватываю его ногами, чтобы не вздумал
покинуть меня, и он понимает, потому что не жалеет… И я издаю
невменяемые звуки, свешиваясь головой до пола, пока он почти на весу
сжимает мои бедра, и мысль совершенно кретинская в голове блуждает –
что размер у него что надо, золотая середина... после Асами с его
бейсбольной битой - просто подарок…
… и у Фейлона такое лицо… ему, черт возьми, НРАВИТСЯ, и мне плевать
– секс в принципе или секс со мной… и он такой красивый в этом
ракурсе, что просто нереально, и я тянусь за камерой и делаю снимок
трясущимися руками.
- Ты ненормальный, Акихито… - хрипло смеется он и вздергивает меня
еще выше, почти на лопатки, и камера падает на пол, и в кои-то веки
мне безразлично… и когда он отпускает одну руку, чтобы ласкать меня,
мне почти жаль… потому что с Асами мне всегда хотелось скорее
кончить, а с ним хочется, чтоб это не кончалось. И он словно читает
мысли, потому что руку убирает, ложится на меня, слегка выгибая
спину, чтобы едва-едва касаться животом … покусывает мне шею в такт
движениям… и только когда я начинаю визжать на вдохе и выдохе,
опускается всем весом и вбивается глубоко, жестко, и я кончаю прямо
так, что называется - без рук, и он вздрагивает во мне, на мне и
тяжелеет, распластавшись, и я не знаю, перестал ли кричать, потому
что исчезли и звуки, и картинка… потому что на несколько секунд меня
просто не стало.
- …В душ, - говорит Фейлон мне в ухо, и в его голосе слышится смех.
И я киваю, а губы разъезжаются в улыбке, и вдруг вспоминаю, как
когда-то, в другой жизни Асами отмывал меня после него – снаружи и
изнутри – и как мне было больно, и как я их обоих ненавидел. И
понимаю, что ничего не чувствую – будто не со мной это было, и время
ненависти прошло, а время любви еще не пришло, и я застрял
посередине, и мне так легко, будто я невесом, и будь у меня силы, я
бы смеялся или плакал… и, кажется, я все же смеюсь, или плачу,
потому что Фейлон целует меня в уголки глаз… а я перебираю его
волосы непослушными руками и думаю, что несмотря ни на что обожаю
его так сильно, что сильнее просто не может быть.
Фей остается со мной на какое-то время, пока его окончательно не
достают телефонные звонки. Он взрывается яростью из-за того, что
шагу без него ступить не могут, потом за это же хвалит (тех, кого
еще не увезла реанимация после первой части разговора) и говорит,
что надо ехать. Мне жаль, но ничего не поделаешь – я не имею ни
малейшего права отвлекать его, потому что Бейше важнее моей персоны
во сто крат. Уходя, Фейлон касается губами моей шеи, потом загривка
Кейос, и когда захлопывается дверь, я подгребаю ее к себе и
по-кошачьи сворачиваюсь на кровати. Это первый мой выходной за три
недели, просто бесцельное валяние без посторонних мыслей и душевных
терзаний, и это лучший из всех выходных, что у меня когда-либо были.
Вторую половину дня я просиживаю за компьютером – довожу до ума
фотографию, на это уходит много часов из-за врожденного
перфекционизма – все время хочется сделать совершенство еще
совершеннее. Но, в конце концов, я, так и не удовлетворенный
результатом, засыпаю прямо за столом, и мне ничего не снится. О
большем не мечтают.
Следующая неделя пролетает без оглядки в работе и вечерних
стрельбищах – кажется, не так я и безнадежен. По крайней мере, уже
не мажу четыре из пяти. Короче говоря, один чудесный день похож на
другой… и наконец, когда я расслабляюсь и выбрасываю зонтик, дождь с
градом не заставляют себя ждать.
Если называть градом куски льда, острые, как бритва.
Утром я собираюсь съездить на пик Виктория, чтобы подобрать натуру
для будущего уик-энда. И когда открываю входную дверь, за ней стоит
Асами.
Не знаю, как долго он там простоял и собирался ли звонить вообще.
Он просто стоит и смотрит, и часть меня просто рухнула - упала к его
ногам и обняла колени… а другая - с силой захлопнула дверь. Я же в
целом просто делаю несколько шагов назад, то ли пропуская, то ли
прячась.
- Даже не пригласишь меня войти? – спрашивает он и проходит в холл,
равнодушно, но цепко оглядывая квартиру. – А тут уютно… я всегда
знал, что у Фейлона хороший вкус.
Я молчу, и в глазах темно, будто сейчас потеряю сознание. Усилием
воли беру себя в руки и наконец могу рассмотреть Асами… потому что
выглядит он странно. Непривычно. Чувствую легкий запах спиртного –
он в самолете времени точно не терял, да и вообще, я никогда его
таким не видел. Волосы слегка спутаны, под глазами сумеречные
полукружья, и сами глаза… что ему снится? Что-то страшное? Это глаза
человека, которому снятся кошмары, и он просто боится спать. Хотя
это же Асами… он… ничего не боится, так?
- Зачем ты приехал? – спрашиваю почти шепотом.
- По делам. Решил зайти по дороге в отель… посмотреть, как тебе
живется. Вижу, что неплохо. У меня прямо от сердца отлегло.
- Асами…
- Мы же в ответе за тех, кого приручили, нэ?
Он поворачивается, словно сам не знает, что сделает в следующую
минуту… и вдруг прижимает меня к стене. И к себе.
У меня внутри будто рвется что-то, зажмуриваюсь, затаиваю дыхание…
но он просто обнимает, не целует, не трогает, ничего. Его щека до
боли царапает мне шею - нонсенс, потому что Асами бреется по сто раз
на день… но это факт, дыхание с привкусом спирта и сигарет обжигает
кожу. Он просто обнимает меня… прижимается всем телом с каким-то…
голодным отчаянием, еще секунда – у меня подогнутся колени… и тут он
натыкается на кобуру и делает шаг назад.
- Что это еще такое?..
На шум выходит кошка, она действует похлеще пистолета – глаза у
Асами стекленеют, не пробиться. Он отступает от меня, как от
прокаженного, и это мой шанс.
- Мне нужно идти, - это, должно быть, кто-то другой говорит за меня,
потому что я сейчас не способен ни говорить, ни мыслить... ни на что
не способен. – Будь как дома.
Мне нужно идти – и я иду.
…Я бесцельно езжу на фуникулере туда и обратно, скользя взглядом по
панораме острова… Вид настолько потрясающий, что ненадолго
накладывается на острую боль внутри меня… обещанием покоя, если
шагну вниз с этой головокружительной высоты. Может, и стоило бы.
Может, для меня это вроде эвтаназии, потому что сил терпеть все
меньше и меньше… и я шатаюсь по городу до самого вечера с
единственным желанием, чтобы все наконец прошло и я мог просто
свободно дышать. Или не дышать. Запах Асами впитался в меня,
преследуя, и его ничем не перебить, я все равно его чувствую, как
обнимающие меня руки… как слышу голос, который говорит, что больше
меня не хочет. Не хочет видеть НИКОГДА. И понимаю, что это было
неизбежно – приехал бы Асами или нет - я все равно должен пройти
через это, оставить позади или принять… даже если истеку при этом
кровью. Даже если так.
Уже темнеет, когда я возвращаюсь. В моих окнах горит свет, я
поднимаюсь на свой этаж и не дохожу до дверей каких-то несколько
метров. Просто сижу, прижавшись лбом к коленям, покачиваясь, как
умалишенный, пока вдруг не слышу звук легких шагов от лифта и
знакомая рука не касается моих волос.
- Что ты, милый?.. – спрашивает Фейлон, опускаясь на пол рядом со
мной. – Ну что опять не так?
Вот тут меня наконец прорывает. Я утыкаюсь в него и просто плачу,
навзрыд, как будто с меня враз сняли все ограничители, за весь
сегодняшний день, за все эти несколько недель, за всю мою несчастную
жизнь, в которой, черт возьми, все НЕ ТАК - цепляюсь, задыхаясь от
спазмов, а он только прижимает к себе мою голову. И не слышит, как я
говорю, одними губами, беззвучно: не отдавай меня, ну пожалуйста, я
больше не выдержу, у меня просто нету сил, не отдавай, ладно?.. - и
хорошо, что не слышит, а то съездил бы по мозгам хорошенько, за то
что опять говорю как вещь… И в какой-то момент Фейлон касается
губами моего затылка и тихо произносит:
- Милый… Ты… так сильно по нему скучаешь?...
А я реву взахлеб, заливая слезами полы его чеонгсама… до
головокружения, до ломоты в висках… и безумно рад, что он у меня
есть… и что он неправильно меня понял… и даже не знает, насколько на
самом деле понял правильно.
* * *
Кто-то сказал: что меня не сломает, то укрепит... Может, я и правда
недооцениваю себя? Может, я сильнее, чем думаю?
Вволю отревевшись, уезжаю с Фейлоном в его Хайтауэр. Там он дает мне
какую-то таблетку и укладывает спать, но я отключаюсь всего на
несколько часов. Когда просыпаюсь – темно, его рядом нет, и мне
становится не по себе. Я одеваюсь и почти на автопилоте иду домой.
Дверь в квартиру не просто не заперта – приоткрыта. Рядом с ней
скучает Янг, опершись о стену и играя в какую-то игрушку на
мобильном. Увидев меня, он на минуту останавливается, но мне не до
него – я вхожу.
Еще из холла слышу голоса. Несколько бесшумных шагов до комнаты мне
еще даются, но не дальше - я застреваю у журнального столика, рядом
с большим зеркалом. В нем отражается практически полкомнаты. Я вас
вижу – вы меня нет… Это вроде дежа вю – когда-то я уже так подслушал
их разговор в больнице, но тогда говорили два незнакомца, а сейчас…
Говорят, не стоит подслушивать, если не хочешь услышать что-то
неприятное. Так говорят… но я не слушаюсь.
Фейлон стоит у окна с бокалом. Асами видно лишь частично, у него
тоже бокал, но он полон – то ли он не пьет, то ли часто доливает. На
его колене прикорнула Кейос. По комнате плывет сигаретный дым.
- …иметь со мной дело? – Голос Асами. Ровный и немного ироничный,
хотя я знаю, что под иронией он часто скрывает злость. – Ну
разумеется, с Арбатовыми тебе комфортнее. Готов спорить, Михаил-сан
до сих пор держит в памяти твой прекрасный лик, полируя фамильные
ценности.
- Не пытайся достать меня так примитивно, - Фейлон пожимает плечами,
и презрительная улыбка отражается в стекле. – Арбатовым тоже не
обломится ни цента. Я просто не хочу иметь ничего общего конкретно с
тобой.
- Поздно. Уже имеешь.
Фейлон снова пожимает плечами и молчит. Я с трудом перевожу дыхание
– быть неслышным сложнее, чем кажется.
- Ты не должен был вмешиваться, Фей. Все было под контролем, я бы
разобрался сам.
- Сам? С Мибу? Не смеши меня – я слышал, он еще в колледже
вколачивал тебя в стену одним ударом…
В воздухе столько яда, что и отравиться недолго. Наконец я вижу
Асами целиком, он встает – кошка недовольно спрыгивает с колен - и
делает несколько шагов по комнате. То ли пытается успокоиться, то ли
нагнетает ярость.
- Тогда… почему ты не позволяешь с тобой расплатиться? Боишься, что
обману?
- Асами, - наконец Фейлон поворачивается и опирается о подоконник,
отставив бокал. – Если тебе так охота вернуть долг, то отдавай его
не мне. А насчет того, что обманешь… – Его голос вдруг меняется,
становится шепчуще-шипящим, как скольжение волн по песку. - Дело в
том, что я не такой, корыстный, как Мибу. В подобной ситуации я тебя
просто убью, даже если мне посулят все сокровища мира за твою
жизнь... Просто убью, Асами. Ты сдохнешь с дырой в животе в обнимку
со своими кишками после нескольких часов нестерпимой боли, и никто
не придет за тобой.
На мгновение Асами хмурится - переносицу режет складка.
- Так в чем же дело? Разве это тебя не вдохновляет?
- Еще пару лет назад я был бы просто счастлив. Но сейчас… появился
кто-то, кто заплачет по тебе. Хотя, богом клянусь, ты не стоишь и
одной его слезинки. Так что нет смысла связываться с тобой, если я
не могу тебя убить… а ты меня – можешь. Это, согласись, по меньшей
мере непрактично.
Асами неподвижен, но я вижу, как раздуваются его ноздри.
- А что тебе до его слёз, Фей?..
Пожатие плечами - и молчание.
- И какого черта ты дал ребенку оружие?
- Он НЕ РЕБЕНОК.
Прижимаю ладонь ко рту. Дышать становится труднее. Наконец Асами
делает шаг, и Фейлон снова отворачивается к окну.
- Я просто… беспокоюсь за него, - голос Асами такой тихий, что я
едва слышу. Он что-то берет в руки – фото Фейлона, которое я
распечатал сегодня утром – и смотрит, не отрываясь, несколько
секунд. Оно черно-белое, только на месте шрама красным нарисована
мишень. Асами касается кровавой мишени пальцем, будто обводит, и
кладет фото на место. – Просто беспокоюсь…
- Оригинально же ты выражаешь беспокойство.
- Как умею. Это не меняет того… что он мне дорог.
Еще шаг. Фейлон качает головой – волосы плывут по спине волнами.
- Вот как… И ты всегда так мучаешь тех, кто тебе дорог?..
- Всегда, Фей. Ты же знаешь. Всегда.
Рука Асами тянется к его волосам… касается… собирает в ладонь как
воду, взвешивает пряди по одной… и это невыносимо, что он его так
трогает, а Фейлон, черт возьми, ПОЗВОЛЯЕТ – просто стоит, прикрыв
глаза и прижавшись лбом к стеклу, словно думая о чем-то запредельно
далеком. И я чувствую себя таким беспомощным и очень несчастным… и
глупым… потому что они по-прежнему для меня незнакомцы, и вернулась
моя память или нет - я там же, где и начинал.
…пальцы перебирают пряди медленно, ласково, а когда касаются уха –
Фейлон поворачивается и упирается ладонью ему в грудь.
- Ты нарушаешь мое личное пространство.
От этого негромкого тона всю кожу начинает покалывать, как перед
грозой. Но вместо того чтобы отступить, Асами накрывает его руку
своей, и глаза Фейлона опасно сужаются.
- Фей… - не слово – выдох, - ты можешь запугать половину континента,
но я по-прежнему вижу двадцатилетнего мальчика, который заливался
кристально чистыми слезами на моей груди… и кончал, стоило его
коснуться. Не говори мне, что его больше нет - я его вижу.
Не отнимая руки, Фейлон достает пистолет и прижимает к его паху. Мне
не видно лица Асами, хотя это и не обязательно. Достаточно хоть
немного его знать.
- Ты по-прежнему его видишь?
- А ты серьезно собираешься стрелять?
- Не заставляй меня думать, что ты ХОЧЕШЬ, чтобы я выстрелил…
- Это решило бы много проблем, нэ? - Наконец Асами позволяет его
руке выскользнуть. Делает шаг назад и закуривает, выпуская длинную,
непрерывную струйку дыма. – Будешь?
Фейлон кивает. Но вместо того, чтобы протянуть пачку, Асами вдруг
вынимает сигарету изо рта… и тот колеблется лишь секунду – делает
затяжку и возвращает… и я не знаю, зачем… просто вдруг чувствую у
себя на языке фантомный вкус Асами и думаю… не хотел ли Фейлон того
же.
…я, должно быть, совсем умом тронулся, не иначе…
- Так что тебе до Акихито, Фей? Он же для тебя вроде кошки, а что
будет, когда наиграешься и просто надоест?
- Твою мать! – Фейлон отбрасывает волосы назад, и в его глазах почти
злость. – Ты или дурак, или прикидываешься. Как я могу объяснить
тебе что-то, что ты не в состоянии понять?
- А ты попытайся. Одним словом.
Снова подходит… очень близко, почти нарушая личное пространство, но
в этот раз Фейлону будто все равно – он не отводит искрящихся глаз.
- У меня не такой роскошный лексикон, Асами… - и неожиданно его
голос возвращает себе спокойствие и штиль, пламя в глазах гаснет,
остается лишь далекое зарево. – Но я постараюсь. Я просто хочу…
сделать его счастливым. Любой ценой. Без причины. Так что если это и
можно назвать одним словом… то я такого слова просто не знаю. Если
оно и есть - я его не знаю…
С подбородка мне на руку капает слезинка, и я вздрагиваю. Молчание
длится долгих несколько секунд, прежде чем Асами отступает, и его
лицо скрывает тень.
- Ты прав, Фей… - говорит он наконец. – Я тоже… не знаю этого слова.
* * *
Фейлон уходит первым.
Асами – через несколько минут. Он докуривает сигарету до половины и
оставляет на краю пепельницы. В темноте за дверью я остаюсь
незамеченным.
Кажется, они все-таки договорились по поводу этих своих взрослых
дел… но дальше я слушал уже вполуха – слишком громко колотилась
кровь в висках.
Сигарета еще тлеет, и не удерживаюсь – беру и делаю затяжку. В горле
тут же начинает першить, то ли от дыма… то ли от вкуса Асами на
фильтре, такого четкого, что на глаза наворачиваются слезы.
Подхожу к окну – прижимаюсь лбом к тому месту, где его касался
Фейлон. Гонконг сияет россыпью огней, будто непрекращающийся
фейерверк, и вид из окна моей квартиры в Токио не отличается ничем…
лишь тем, что так отсюда далеко.
Хотя в наше-то время авиачудес…
Я не могу здесь оставаться. Наливаю кошке сливок и выхожу – но идти
в Башню отчего-то страшновато. Однако через пару минут вопрос
решается сам собой – в баре вдоль по улице стеклянная стена, и
сквозь нее я вижу Асами. Он просто сидит и пьет, а я просто стою и
смотрю. Долго. Время просто сжимается в точку, когда я наконец
обнаруживаю, что прошло полтора часа, и вхожу в бар.
- Асами…
Он смотрит на меня помутневшими глазами – такое впечатление, что не
узнает. По Асами никогда не определить, сколько выпито – он всегда
остается адекватным… но сейчас все иначе. На мгновение мне кажется,
что он меня ударит, но нет – глаза светлеют, хотя и не настолько,
чтобы я увидел в них свое отражение.
- Идем, Асами, - говорю тихо-тихо, так говорят со злыми собаками и
буйно помешанными людьми. И как ни странно, он подчиняется. Я беру
его под руку, хотя он не шатается, совсем нет, просто молчит,
переставляя ноги.
В комнате почему-то очень темно. Я сгружаю Асами на кровать и
раздеваю – он слабо сопротивляется, ловит меня за руки, но нет уж –
завтра сам же мне втык даст за то, что позволил спать в одежде.
Аккуратно вешаю на стул, и тут он дергает меня к себе так, что не
удерживаюсь на ногах.
- Акихито…
А у меня все тело ноет, и не слушается, и в голове такой бардак… и
он распинает меня на постели в этой кромешной тьме, и целует лицо,
шею, плечи, и шепчет:
- Акихито… если ты меня простишь, я буду презирать тебя до конца
моих дней… обещаю…
- Я не прощаю тебя… - шепчу я в ответ, - не прощаю… - а он
продолжает целовать, всего, везде, даже там, где никогда не целовал…
и ощущения просто убийственные… и я плавлюсь на этом жару, медленно,
мучительно, и он так осторожен, что хочется кричать – но хорошо, так
хорошо… потому что впервые так. Потому что впервые не больно, и
проникновение – ласка, а не пытка… и я, наверное, правда мазохист,
потому что кончаю от ногтей, вдруг впившихся под лопатку, будто хотя
бы толики боли мне все же недоставало.
- Я не прощаю тебя, Асами…
Нет…
Я очень долго тебя не прощаю…
…Просыпаюсь рано. Асами спит – долговременное вливание алкоголя и
четыре раза практически подряд – слишком даже для него… У меня болит
все тело, будто каток проехал, но я все равно быстро одеваюсь и
выхожу. Охранники в Хайтауэр на меня давно не реагируют, но сейчас
один говорит:
- Фейлон-сама уехал в Макао по делам.
Замираю – в голову будто бьет что-то, желудок становится каменным и
на секунду кажется, что у меня снова будет приступ. Делаю осторожный
вдох, выдох… еще… вроде попустило. На свежем воздухе чуть лучше, и
дойдя до дома пешком, я уже чувствую себя почти нормально.
Почти.
Асами уже не спит – сидит на кровати. Не спрашивает, где я был,
просто смотрит чуть воспаленными глазами – кажется, еще до конца не
протрезвел. Потом говорит:
- Я поливал твои растения.
Ох, растения… не до них мне было, когда уезжал… Он шарит в кармане
пиджака и достает мой мобильный.
- Ты забыл… дома.
От этого «дома» резко щиплет в глазах. Оставил я его нарочно -
позвонил потом только маме и Като, больше никому. Я уж думал, меня
давно уволили на фиг…
Беру телефон, как сомнамбула – куча неотвеченных звонков и смс.
Асами следит за мной неотрывно, когда я перезваниваю шефу... и у
меня просто глаза на лоб лезут – кто-то из агентства «Визаж» видел
мои фото в журнале «Kera», и теперь они хотят только меня. С ума
сойти – это первый мой подобный заказ, и мне сроду столько не
платили… Я обещаю перезвонить им, как только смогу, и в другое время
я бы прыгал на кровати до потолка и распевал национальный гимн от
радости… но сейчас я только откладываю телефон и молчу. Не до
этого...
Асами все еще сидит неподвижно, а я уже держаться не могу - делаю к
нему шаг, потом другой, становлюсь между его колен. На горле будто
петля затягивается, дышать трудно. Он смотрит снизу вверх… а потом
обхватывает обеими руками и вжимается в меня лицом. С выдохом, будто
задерживал дыхание очень надолго… на месяц… не меньше…
- Асами…
…и я вдруг понимаю, что ему, черт возьми, все-таки было плохо… и
только сейчас до конца осознаю, как плохо было мне… и просто говорю:
- Можно, я прощу тебя?... Пожалуйста, Асами, последний раз. Можно, прощу?...
Ответа нет очень долго, и когда я уже думаю, что ничего не
произойдет, он кивает – раз, другой.
А у меня слезы катятся, и я глажу его по волосам и все-все понимаю:
что он клинический эгоист, который только учится осознавать ошибки и
признавать слабости… и как ему тяжело… и как много нужно времени,
чтобы привыкнуть, что он больше не один. И что оно – это время –
есть.
* * *
Отказаться от заказа я не смог - дурак был бы просто. Так мне и Фей
сказал.
Ему как раз нужно лететь в Японию, и он предлагает нас подбросить.
Я, конечно, не против, Асами вроде тоже – хотя он эти два дня почти
не разговаривает. Больше общается с Фейлоном, чем со мной. Какие-то
новые мысли даются ему с трудом, и я стараюсь этому процессу не
мешать.
У Фея два офигенных самолета – «Фалькон» и «Гольфстрим», но в этот
раз мы летим на каком-то грузовом. Не знаю, с каким грузом, и знать
не хочу. Однако здесь есть что-то вроде роскошного отсека для
vip-персон, и я ловлю себя на мысли, что попривык быть vip-персоной…
вконец разбаловался, точно.
На диване я сижу между ними, полудремлю, пока они разговаривают о
какой-то ерунде типа роста цен на нефть в Токио. Потом Асами выходит
покурить, и я тут же сплетаюсь с Фейлоном пальцами, придвигаясь
ближе.
- Не переживай, - он улыбается мне, и сердце начинает навязчиво
прыгать к горлу. – Тао присмотрит за кошкой.
- Фей, я вернусь через неделю. Я обещаю.
- Ты можешь вернуться, когда захочешь.
- Зачем ты мне это говоришь?!
Снова улыбка – словно я дитя неразумное.
- Милый… думаешь, жить на два государства легко?
- Знаешь что, Фейлон-сан? Я думаю - жить нелегко в принципе.
Он совсем не «государства» имел в виду, а то не ясно… Тянусь к нему
и целую – жадно, будто краду, и он не отказывает. Даже нажимает мне
на затылок, чтобы углубить поцелуй… и в голове шумит, словно я на
корабле, а не в самолете. Волосы щекочут мне лицо, как морская
трава. Асами скоро вернется - а я нацеловаться не могу… и не хочу… и
в конце концов он отстраняется первым – прижимает губы к щеке, к
виску.
- Нам далеко лететь, Акихито… не делай этот полет длиннее, чем он
есть.
Хмыкаю ему в плечо – понимаю. Еще как. Асами возвращается, но я не
бросаю руки Фейлона, и он будто не замечает. Хотя Асами, которого я
знаю, замечает все – так что он просто не реагирует. Садится рядом
со мной, и если и есть напряжение, то оно не чувствуется.
Рука Асами по-хозяйски обвивает меня поперек груди, прижимает -
кутаюсь ею крепче, в то время как пальцы Фейлона бесконечно изучают
линии на моей ладони… Нет, я, должно быть, умер и попал в рай. Так
хорошо просто НЕ БЫВАЕТ. Не со мной, не в этой жизни.
Они снова говорят о фондовых торгах и повышении индекса Nikkei, о
каком-то типе по имени Дональд Тсанг… о прикрытии в виде экспорта
текстиля из Макао… и я по-прежнему не вслушиваюсь. Есть гораздо
более важные вещи, чтобы над ними поразмыслить... но я не делаю и
этого. Моменты, когда мир кажется идеальным, слишком редки – их
нужно ценить, а не портить доводами здравого рассудка.
…нет, я точно ненормальный. Ума, как у бабочки.
Как можно было так влипнуть?..
Правда в том, что мир не идеален. Я балансирую на острой грани, и
справа и слева от меня – смерть. Мне еще в детстве кто-то сказал,
что линия жизни у меня очень короткая, но… Сейчас мне впервые не
страшно, потому что куда бы я ни упал – я верю, меня поймают. Не
знаю почему. Верю и все.
И, черт возьми, пусть даже всем нам суждено шваркнуться о камни – по
крайней мере, это будет приятный полет…
* * *
энд
Фэндом: Видоискатель
Автор:Nik_ta
Пейринг:
1. Асами/Акихито, Фейлон/Акихито, намек на Асами/Фейлон
2.Фейлон/Акихито; Асами присутствует, куда ж без него.
Рейтинг: NC-17 и R
Жанр:
1. романс, наверное. Мультироманс))) И флаффа вагон.
2.angst. ну и romance тоже. Еще крошечный кроссовер с YnM, почти незначительный.
Аннотация:
1. у Аки амнезия, как у героини мексиканского сериала…
2. кого устроил финал №1 – лучше не читайте. Кому интересна альтернатива – велкам!
Предупреждение: 1. не стеб, конечно, но и не совсем серьезность), оттого и некоторый ООС.
2. ООС там, где увидите. Не увидите – значит, нет. И море слёз - не утоните)))
Дисклаймер: наиграюсь – отдам!
3 Часть
читать дальшеГонконг – дымящий, шумящий и никогда не спящий мегаполис. Он не
настолько отличается от Токио, чтобы я почувствовал себя далеко от
дома.
Прежде у меня не было времени его рассмотреть. Но в этот раз,
кажется, я прыгнул выше головы.
Фейлон, дай ему бог здоровья, сразу нашел мне работу – такое
впечатление, что еще в самолете, пока я спал. То же и с квартирой –
недалеко от его Башни и на пару комнат больше, чем необходимо. Он не
предложил мне жить с ним, и я понимаю почему – чтобы сохранить мне
подобие самостоятельности. Сказать, что я это ценю – ничего не
сказать, хотя многие люди все же реагируют на меня неадекватно.
Консьерж в моем доме смотрит как на новую инкарнацию далай-ламы,
только что ниц не падает, и не он один. Чувствую, подобное отношение
рано или поздно меня здорово разбалует.
Нового телохранителя Фейлона зовут Янг. По-моему, он по-японски не
говорит, если вообще умеет разговаривать. Тип жутковатый – у Йо хоть
мысль в глазах была…
Зато мой новый босс, Ямада-сан, к счастью, японец. Он хозяин самого
большого в Гонконге фотоагентства, можно сказать, монополист, и
принял меня с распростертыми (хотя учитывая то, что он целует
Фейлону руки при встрече, мои таланты тут все же не во главе угла).
Однако он сразу же загрузил меня работой, и поэтому я смог проявить
себя довольно быстро. Ничего себе - утром только мы сошли с
самолета, а вечером я уже щелкал камерой перед Французской миссией.
Здания в стиле неоклассицизма, вообще-то, не в моем вкусе, но
контраст красного кирпича и зеленых ставень получился как минимум
интересным. Ну, и камера, которую мне дали на время, просто отпад,
буквально сама все делает. На следующий же день Фейлон дал мне
кредитную карту и отправил в Чам Чуй По, или что-то типа того, - это
район, где можно найти что угодно, от бобинных магнитофонов до
хай-энд, а еще там рядом есть какая-то шмотковая улица. Камеру-то я
купил, хотя от цены у меня чуть сердечный приступ не случился,
поэтому все остальное – одежду там и прочее – старался выбирать по
минимуму. После этого Фейлон сказал по-китайски нечто с общим
смыслом «иногда скромность перестает быть украшением», но, скорее
всего, не настолько цензурно, и поехал на эту Ченг-чего-то-там-роуд
со мной. Я сильно мучился виной, что отрываю его от дел, и поэтому
ни разу не пискнул - даже не смотрел на ценники. Два сердечных
приступа за неделю для меня слишком. В конце концов, если он не
боится меня разбаловать, то почему я должен бояться? Ему же хуже.
На следующий день Фейлон одолжил мне своего Янга и дал задание
отвезти Тао в Океанариум. Бодигард ходил за нами как мама-курица –
наверное, ему пообещали нечто неприятное, если с нами что случится.
Фей умеет, этого не отнять... Тао, конечно, неплохой парень, но за
ним нужен глаз да глаз – вот я и водил его везде чуть ли не за руку
– в такой толпе потеряться раз плюнуть. Энергии у него – море, меня
одни «Драконовы горки» чуть в могилу не свели, а Тао хоть бы что –
носится по всему парку, как в первый раз: Акихито, глянь туда,
Акихито, глянь сюда, а это панда, а это рыба-молот, а давай
посмотрим дельфинов, а вон там – аттракцион с динозаврами… Уф. Нет,
мне очень понравилось, впечатлений уйма, я столько классных фоток
сделал, но вечером отключился моментально – последние силы ушли на
то, чтоб раздеться.
А рано утром мне надо было ехать в агентство отвозить фото, и там
меня сразу направили на Коулун с группой, для съемок на рекламный
проспект. А вечером Фейлон повез меня учиться стрелять, как и
обещал. Инструктор сказал, что глаза у меня хорошие, а нервы –
дрянь, и если руки будут так дрожать, я в конце концов отстрелю себе
что-нибудь нужное. Еще он сказал, что мне лучше начинать с
пневматики, но Фейлон все это мимо ушей пропустил и разрешил мне
выбрать пистолет из двух своих любимых – девятимиллиметровых
«вальтера» и «беретты». Я выбрал «беретту» как истинная блондинка –
потому что дизайн посимпатичнее... В общем, когда я выдохся часа
через два беспрерывной пальбы, Фей сжалился и отвез меня домой, и ни
к чему добавлять, что я вырубился еще в машине, уткнувшись ему в
бок.
Короче говоря, я здесь больше двух недель и только сейчас начинаю
понимать, что происходит – Фейлон делает все, чтобы у меня не было
сил плакать по ночам. И я нахожу на это силы внезапно, когда ожидаю
меньше всего.
* * *
Сегодня я везу Кейос к ветеринару для какой-то прививки, нас
пропускают без очереди, и мы возвращаемся домой на час раньше, чем
планировали. У меня есть пара часов перед следующей работой на
Лантау, я подумываю о том, чтобы принять душ… и… на пороге ванной у
меня вдруг подкашиваются ноги.
Я падаю на колени, дышать нечем… в легких словно жидкий огонь…
проползаю метр-два, прежде чем меня тошнит так сильно, что, кажется,
сейчас вывернет наизнанку, и так больно, будто наглотался осколков.
После незапланированно близкого знакомства с унитазом наконец
добираюсь до душа и включаю воду. Минут сорок я просто вою под
ледяной струей, надрывно, едва успевая вдыхать воздух и упираясь
лбом в кафельный пол. Без единой мысли в голове, просто выливаю всю
эту невыносимую боль, которая разъедает изнутри, как медленно
действующая отрава. Полегчало. Уже через какое-то время приступ
проходит - я могу стать на ноги и нормально дышать, а еще через
полчаса – ехать на работу как ни в чем не бывало. Но страх остается
– что-то мне подсказывает, что это не в последний раз.
Я не думаю об Асами. Это странно, но, даже в голос рыдая на полу
ванной, я не думаю о нем. Какая-то защитная реакция, наверное, и
если она вдруг откажет… не знаю, станет ли мне сил, чтобы встать на
ноги.
К вечеру, только выползаю из душа после Лантау, приходит Фейлон. За
все это время я виделся с ним всего несколько раз – он звал меня к
себе в Башню, мы вместе ели, пока Тао рядом играл с кошкой, и я
рассказывал о том, чем занимался. На этом все. Я даже ни разу не
оставался на ночь. Иногда я задаюсь вопросом, зачем я ему вообще
сдался, если он не хочет спать со мной. Но, к счастью, у меня нет
времени даже на лишние мысли.
Я едва успеваю завязать пояс на халате, хотя какого черта – видал он
меня и более раздетым. Его волосы заплетены в косу, и в целом мне
все же привычнее видеть Фейлона в его традиционной одежде. Она ему и
идет больше. В дверях он слегка приобнимает меня, касается губами
лба и сразу отпускает.
- Как ты, милый? Не скучаешь?
- Было бы когда! – улыбаюсь, и тут почти не вру – да по большинству
не вру.
- Покажи мне снимки.
Пока перебрасываю фото на ноутбук, он наливает себе выпить и падает
на диван, блаженно откидывая голову на спинку.
- Тяжелый день, Фей? – спрашиваю осторожно.
- Каждый день, - отвечает он, не открывая глаз. – Каждый чертов
день. Тебя не обижают?
- Нет, что ты, - отвечаю поспешно, а сам думаю – он что, серьезно?
Кто мне что сделает с такой протекцией?.. не самоубийцы ж в самом
деле… Фейлон смотрит снимки, и у нас здорово сходятся мысли, потому
что он отмечает те же, что нравятся мне. Асами никогда не
интересовался моей работой… она его скорее раздражала… я уже второй
раз отпиваю виски из бокала Фейлона и пассивно осознаю, что
вспоминаю Асами чуть ли не впервые за все это время. И ничего…
ничего не чувствую. Наверное, я слишком устал.
- Ямада-сан тебя очень хвалит, - Фейлон вертит в руках мою камеру, я
показываю, где выдвигается объектив, и неожиданно он щелкает меня
совсем близко. Подаюсь назад со смехом, а он толкает меня на диван и
делает еще снимок. – Говорит, у тебя талант. Я склонен с ним
согласиться.
- С такой камерой любой справится, - пытаюсь выползти, но Фейлон не
пускает – садится сверху, прижимая мне колени, и снова щелкает.
- Давай без ложной скромности… пожалуй, это сложнее, чем мне
казалось.
Смиряюсь и просто смотрю на него снизу вверх, и вдруг на меня снова
тоска накатывает, размазанная и черная, как потекшая тушь. Виски
никогда не шло мне на пользу.
- Фей, почему ты так добр ко мне?..
Он делает еще один снимок и медленно опускает камеру.
- То есть?
- Мне кажется… я тебе не нужен, - мысли враз запутываются в клубок,
и то, что раньше казалось логичным, внезапно теряет всякий смысл. –
Ты… не бываешь со мной.
- Я с тобой сейчас.
До него медленно доходит… но я вижу, что все же доходит.
- Акихито, ты имеешь в виду…
- Тебе неприятно… после Асами…
Я со скоростью сто тысяч раз в секунду жалею, что начал этот
разговор, потому что на его лбу прорезается знакомая складка, а
глаза становятся холодными и злыми.
- Подбирать?.. Ты это хотел сказать?
Молчу – будто соприкасаюсь с лезвием, пошевелишься – разрежет
пополам. Фейлон наклоняется и берет мое лицо в ладони.
- Акихито, я не узнаю тебя… ты никогда не хотел быть вещью, а теперь
говоришь как вещь. Что он с тобой сделал?..
- Он меня бросил.
- Асами – идиот, – Фейлон почти шипит, чеканя слова, и я едва
удерживаюсь, чтобы не закрыть глаза от ужаса. – Ты спас его жалкую
жизнь…
- Ты спас.
- Неправда. ТЫ. И этого не изменить. Что бы он ни сказал, как бы ни
реагировал – этого не изменить, оттого и бесится. И если я еще раз
от тебя услышу что-то подобное – я повешу тебе на шею эту камеру и
сам утоплю в Виктория Харбор. Кивни, если понял.
Я киваю. Он выпрямляется и делает еще один снимок.
- Видел бы ты сейчас свое лицо.
Ох… и впрямь немного отлегло. Сейчас у него совсем другой голос, и я
готов отдать правую руку, чтобы никогда больше не слышать
предыдущий.
- Отдай.
Привстаю, тянусь за камерой, но Фейлон толкает меня назад – еще не
наигрался.
- Ну же, Акихито. Как вы там говорите? Покажи мне себя.
- Я так не говорю!
- Это пока ты не фоткаешь моделей. Хочешь фоткать моделей? Можно
устроить, только скажи, и все самые красивые девочки – твои.
Щелк!.. я улыбаюсь в объектив и дышать боюсь… потому что, черт
возьми, он ВЕСЕЛИТСЯ, я впервые вижу, чтобы Фейлон веселился, и
подозреваю, что это редкое зрелище. Все-таки забираю камеру и снимаю
его снизу вверх – получается отлично, прежде я не встречал человека,
настолько фотогеничного, как он, чтобы каждый кадр - удача.
- Я хочу посмотреть.
- Подожди… сейчас.
…завязываю с виски – в последний раз… Азарт становится острее, я
привстаю и одной рукой расстегиваю его пуговицы – он не мешает, но и
не помогает, только следит за пальцами. Немного спускаю рубашку с
плеча, чтобы был виден шрам, потом поворачиваю его голову в профиль.
Нет… надо так… поспешно распускаю ему волосы и отбрасываю назад…
идеально. Линия шеи, ключица и тень на скуле… боже мой, идеально…
закончу мысль в фотошопе. Теперь откидываюсь назад и делаю снимок,
другой, третий – Фейлон не шевелится и только выдыхает, когда я
откладываю камеру.
- Что это было?
- Вдохновение.
Улыбка, взмах ресниц - и только сейчас я осознаю, что халат у меня
распахнулся, и что он все еще сидит на мне верхом… и вдруг вспоминаю
наш с ним последний раз… еще в Башне, до амнезии… и меня обдает
жаром изнутри, так внезапно, что скрыть это нет никакой возможности.
…это глупо, но я не могу не сравнивать с Асами, и не потому, что
сравнивать больше не с кем… с Асами это было как мучительное
томление, даже когда он ничего не делал, просто был рядом… как заряд
по коже перед грозой – покалывание, предчувствие шторма… где-то
предвкушение… а с Фейлоном – совсем наоборот, ничего-ничего, а потом
– БАМ! – как удар молнии, и я уже извиваюсь и вдохнуть не могу, и
всю кожу на теле чувствую, будто внезапно она стала очень тонкой… и…
В глазах Фейлона вспыхивает огонек. Не переставая улыбаться, он
снова наклоняется, почти ложится на меня и говорит тихо-тихо:
- Акихито… я не оскорблю тебя, если потребую плату за свою доброту
прямо сейчас?
- Все здесь и так твое… - фыркаю от смеха из последних сил, - это
все равно, что дарить подарки… самому себе…
- Подарок… - Фейлон касается языком моих губ, и это уже почти
невыносимо. – Мне нравится. Больше, чем… трофей.
Наконец он целует меня, и я со стоном выдыхаю – еще секунда, и меня
просто разорвет. На фиг всякие прелюдии, не до них, и так раздевание
занимает время, и мне кажется, что я кончу только от движения его
пальцев внутри меня… и когда он наконец входит, я не выдерживаю и
ору – и он спрашивает: «Больно?» - а то по моему лицу не видно –
какой там больно… и я обхватываю его ногами, чтобы не вздумал
покинуть меня, и он понимает, потому что не жалеет… И я издаю
невменяемые звуки, свешиваясь головой до пола, пока он почти на весу
сжимает мои бедра, и мысль совершенно кретинская в голове блуждает –
что размер у него что надо, золотая середина... после Асами с его
бейсбольной битой - просто подарок…
… и у Фейлона такое лицо… ему, черт возьми, НРАВИТСЯ, и мне плевать
– секс в принципе или секс со мной… и он такой красивый в этом
ракурсе, что просто нереально, и я тянусь за камерой и делаю снимок
трясущимися руками.
- Ты ненормальный, Акихито… - хрипло смеется он и вздергивает меня
еще выше, почти на лопатки, и камера падает на пол, и в кои-то веки
мне безразлично… и когда он отпускает одну руку, чтобы ласкать меня,
мне почти жаль… потому что с Асами мне всегда хотелось скорее
кончить, а с ним хочется, чтоб это не кончалось. И он словно читает
мысли, потому что руку убирает, ложится на меня, слегка выгибая
спину, чтобы едва-едва касаться животом … покусывает мне шею в такт
движениям… и только когда я начинаю визжать на вдохе и выдохе,
опускается всем весом и вбивается глубоко, жестко, и я кончаю прямо
так, что называется - без рук, и он вздрагивает во мне, на мне и
тяжелеет, распластавшись, и я не знаю, перестал ли кричать, потому
что исчезли и звуки, и картинка… потому что на несколько секунд меня
просто не стало.
- …В душ, - говорит Фейлон мне в ухо, и в его голосе слышится смех.
И я киваю, а губы разъезжаются в улыбке, и вдруг вспоминаю, как
когда-то, в другой жизни Асами отмывал меня после него – снаружи и
изнутри – и как мне было больно, и как я их обоих ненавидел. И
понимаю, что ничего не чувствую – будто не со мной это было, и время
ненависти прошло, а время любви еще не пришло, и я застрял
посередине, и мне так легко, будто я невесом, и будь у меня силы, я
бы смеялся или плакал… и, кажется, я все же смеюсь, или плачу,
потому что Фейлон целует меня в уголки глаз… а я перебираю его
волосы непослушными руками и думаю, что несмотря ни на что обожаю
его так сильно, что сильнее просто не может быть.
Фей остается со мной на какое-то время, пока его окончательно не
достают телефонные звонки. Он взрывается яростью из-за того, что
шагу без него ступить не могут, потом за это же хвалит (тех, кого
еще не увезла реанимация после первой части разговора) и говорит,
что надо ехать. Мне жаль, но ничего не поделаешь – я не имею ни
малейшего права отвлекать его, потому что Бейше важнее моей персоны
во сто крат. Уходя, Фейлон касается губами моей шеи, потом загривка
Кейос, и когда захлопывается дверь, я подгребаю ее к себе и
по-кошачьи сворачиваюсь на кровати. Это первый мой выходной за три
недели, просто бесцельное валяние без посторонних мыслей и душевных
терзаний, и это лучший из всех выходных, что у меня когда-либо были.
Вторую половину дня я просиживаю за компьютером – довожу до ума
фотографию, на это уходит много часов из-за врожденного
перфекционизма – все время хочется сделать совершенство еще
совершеннее. Но, в конце концов, я, так и не удовлетворенный
результатом, засыпаю прямо за столом, и мне ничего не снится. О
большем не мечтают.
Следующая неделя пролетает без оглядки в работе и вечерних
стрельбищах – кажется, не так я и безнадежен. По крайней мере, уже
не мажу четыре из пяти. Короче говоря, один чудесный день похож на
другой… и наконец, когда я расслабляюсь и выбрасываю зонтик, дождь с
градом не заставляют себя ждать.
Если называть градом куски льда, острые, как бритва.
Утром я собираюсь съездить на пик Виктория, чтобы подобрать натуру
для будущего уик-энда. И когда открываю входную дверь, за ней стоит
Асами.
Не знаю, как долго он там простоял и собирался ли звонить вообще.
Он просто стоит и смотрит, и часть меня просто рухнула - упала к его
ногам и обняла колени… а другая - с силой захлопнула дверь. Я же в
целом просто делаю несколько шагов назад, то ли пропуская, то ли
прячась.
- Даже не пригласишь меня войти? – спрашивает он и проходит в холл,
равнодушно, но цепко оглядывая квартиру. – А тут уютно… я всегда
знал, что у Фейлона хороший вкус.
Я молчу, и в глазах темно, будто сейчас потеряю сознание. Усилием
воли беру себя в руки и наконец могу рассмотреть Асами… потому что
выглядит он странно. Непривычно. Чувствую легкий запах спиртного –
он в самолете времени точно не терял, да и вообще, я никогда его
таким не видел. Волосы слегка спутаны, под глазами сумеречные
полукружья, и сами глаза… что ему снится? Что-то страшное? Это глаза
человека, которому снятся кошмары, и он просто боится спать. Хотя
это же Асами… он… ничего не боится, так?
- Зачем ты приехал? – спрашиваю почти шепотом.
- По делам. Решил зайти по дороге в отель… посмотреть, как тебе
живется. Вижу, что неплохо. У меня прямо от сердца отлегло.
- Асами…
- Мы же в ответе за тех, кого приручили, нэ?
Он поворачивается, словно сам не знает, что сделает в следующую
минуту… и вдруг прижимает меня к стене. И к себе.
У меня внутри будто рвется что-то, зажмуриваюсь, затаиваю дыхание…
но он просто обнимает, не целует, не трогает, ничего. Его щека до
боли царапает мне шею - нонсенс, потому что Асами бреется по сто раз
на день… но это факт, дыхание с привкусом спирта и сигарет обжигает
кожу. Он просто обнимает меня… прижимается всем телом с каким-то…
голодным отчаянием, еще секунда – у меня подогнутся колени… и тут он
натыкается на кобуру и делает шаг назад.
- Что это еще такое?..
На шум выходит кошка, она действует похлеще пистолета – глаза у
Асами стекленеют, не пробиться. Он отступает от меня, как от
прокаженного, и это мой шанс.
- Мне нужно идти, - это, должно быть, кто-то другой говорит за меня,
потому что я сейчас не способен ни говорить, ни мыслить... ни на что
не способен. – Будь как дома.
Мне нужно идти – и я иду.
…Я бесцельно езжу на фуникулере туда и обратно, скользя взглядом по
панораме острова… Вид настолько потрясающий, что ненадолго
накладывается на острую боль внутри меня… обещанием покоя, если
шагну вниз с этой головокружительной высоты. Может, и стоило бы.
Может, для меня это вроде эвтаназии, потому что сил терпеть все
меньше и меньше… и я шатаюсь по городу до самого вечера с
единственным желанием, чтобы все наконец прошло и я мог просто
свободно дышать. Или не дышать. Запах Асами впитался в меня,
преследуя, и его ничем не перебить, я все равно его чувствую, как
обнимающие меня руки… как слышу голос, который говорит, что больше
меня не хочет. Не хочет видеть НИКОГДА. И понимаю, что это было
неизбежно – приехал бы Асами или нет - я все равно должен пройти
через это, оставить позади или принять… даже если истеку при этом
кровью. Даже если так.
Уже темнеет, когда я возвращаюсь. В моих окнах горит свет, я
поднимаюсь на свой этаж и не дохожу до дверей каких-то несколько
метров. Просто сижу, прижавшись лбом к коленям, покачиваясь, как
умалишенный, пока вдруг не слышу звук легких шагов от лифта и
знакомая рука не касается моих волос.
- Что ты, милый?.. – спрашивает Фейлон, опускаясь на пол рядом со
мной. – Ну что опять не так?
Вот тут меня наконец прорывает. Я утыкаюсь в него и просто плачу,
навзрыд, как будто с меня враз сняли все ограничители, за весь
сегодняшний день, за все эти несколько недель, за всю мою несчастную
жизнь, в которой, черт возьми, все НЕ ТАК - цепляюсь, задыхаясь от
спазмов, а он только прижимает к себе мою голову. И не слышит, как я
говорю, одними губами, беззвучно: не отдавай меня, ну пожалуйста, я
больше не выдержу, у меня просто нету сил, не отдавай, ладно?.. - и
хорошо, что не слышит, а то съездил бы по мозгам хорошенько, за то
что опять говорю как вещь… И в какой-то момент Фейлон касается
губами моего затылка и тихо произносит:
- Милый… Ты… так сильно по нему скучаешь?...
А я реву взахлеб, заливая слезами полы его чеонгсама… до
головокружения, до ломоты в висках… и безумно рад, что он у меня
есть… и что он неправильно меня понял… и даже не знает, насколько на
самом деле понял правильно.
* * *
Кто-то сказал: что меня не сломает, то укрепит... Может, я и правда
недооцениваю себя? Может, я сильнее, чем думаю?
Вволю отревевшись, уезжаю с Фейлоном в его Хайтауэр. Там он дает мне
какую-то таблетку и укладывает спать, но я отключаюсь всего на
несколько часов. Когда просыпаюсь – темно, его рядом нет, и мне
становится не по себе. Я одеваюсь и почти на автопилоте иду домой.
Дверь в квартиру не просто не заперта – приоткрыта. Рядом с ней
скучает Янг, опершись о стену и играя в какую-то игрушку на
мобильном. Увидев меня, он на минуту останавливается, но мне не до
него – я вхожу.
Еще из холла слышу голоса. Несколько бесшумных шагов до комнаты мне
еще даются, но не дальше - я застреваю у журнального столика, рядом
с большим зеркалом. В нем отражается практически полкомнаты. Я вас
вижу – вы меня нет… Это вроде дежа вю – когда-то я уже так подслушал
их разговор в больнице, но тогда говорили два незнакомца, а сейчас…
Говорят, не стоит подслушивать, если не хочешь услышать что-то
неприятное. Так говорят… но я не слушаюсь.
Фейлон стоит у окна с бокалом. Асами видно лишь частично, у него
тоже бокал, но он полон – то ли он не пьет, то ли часто доливает. На
его колене прикорнула Кейос. По комнате плывет сигаретный дым.
- …иметь со мной дело? – Голос Асами. Ровный и немного ироничный,
хотя я знаю, что под иронией он часто скрывает злость. – Ну
разумеется, с Арбатовыми тебе комфортнее. Готов спорить, Михаил-сан
до сих пор держит в памяти твой прекрасный лик, полируя фамильные
ценности.
- Не пытайся достать меня так примитивно, - Фейлон пожимает плечами,
и презрительная улыбка отражается в стекле. – Арбатовым тоже не
обломится ни цента. Я просто не хочу иметь ничего общего конкретно с
тобой.
- Поздно. Уже имеешь.
Фейлон снова пожимает плечами и молчит. Я с трудом перевожу дыхание
– быть неслышным сложнее, чем кажется.
- Ты не должен был вмешиваться, Фей. Все было под контролем, я бы
разобрался сам.
- Сам? С Мибу? Не смеши меня – я слышал, он еще в колледже
вколачивал тебя в стену одним ударом…
В воздухе столько яда, что и отравиться недолго. Наконец я вижу
Асами целиком, он встает – кошка недовольно спрыгивает с колен - и
делает несколько шагов по комнате. То ли пытается успокоиться, то ли
нагнетает ярость.
- Тогда… почему ты не позволяешь с тобой расплатиться? Боишься, что
обману?
- Асами, - наконец Фейлон поворачивается и опирается о подоконник,
отставив бокал. – Если тебе так охота вернуть долг, то отдавай его
не мне. А насчет того, что обманешь… – Его голос вдруг меняется,
становится шепчуще-шипящим, как скольжение волн по песку. - Дело в
том, что я не такой, корыстный, как Мибу. В подобной ситуации я тебя
просто убью, даже если мне посулят все сокровища мира за твою
жизнь... Просто убью, Асами. Ты сдохнешь с дырой в животе в обнимку
со своими кишками после нескольких часов нестерпимой боли, и никто
не придет за тобой.
На мгновение Асами хмурится - переносицу режет складка.
- Так в чем же дело? Разве это тебя не вдохновляет?
- Еще пару лет назад я был бы просто счастлив. Но сейчас… появился
кто-то, кто заплачет по тебе. Хотя, богом клянусь, ты не стоишь и
одной его слезинки. Так что нет смысла связываться с тобой, если я
не могу тебя убить… а ты меня – можешь. Это, согласись, по меньшей
мере непрактично.
Асами неподвижен, но я вижу, как раздуваются его ноздри.
- А что тебе до его слёз, Фей?..
Пожатие плечами - и молчание.
- И какого черта ты дал ребенку оружие?
- Он НЕ РЕБЕНОК.
Прижимаю ладонь ко рту. Дышать становится труднее. Наконец Асами
делает шаг, и Фейлон снова отворачивается к окну.
- Я просто… беспокоюсь за него, - голос Асами такой тихий, что я
едва слышу. Он что-то берет в руки – фото Фейлона, которое я
распечатал сегодня утром – и смотрит, не отрываясь, несколько
секунд. Оно черно-белое, только на месте шрама красным нарисована
мишень. Асами касается кровавой мишени пальцем, будто обводит, и
кладет фото на место. – Просто беспокоюсь…
- Оригинально же ты выражаешь беспокойство.
- Как умею. Это не меняет того… что он мне дорог.
Еще шаг. Фейлон качает головой – волосы плывут по спине волнами.
- Вот как… И ты всегда так мучаешь тех, кто тебе дорог?..
- Всегда, Фей. Ты же знаешь. Всегда.
Рука Асами тянется к его волосам… касается… собирает в ладонь как
воду, взвешивает пряди по одной… и это невыносимо, что он его так
трогает, а Фейлон, черт возьми, ПОЗВОЛЯЕТ – просто стоит, прикрыв
глаза и прижавшись лбом к стеклу, словно думая о чем-то запредельно
далеком. И я чувствую себя таким беспомощным и очень несчастным… и
глупым… потому что они по-прежнему для меня незнакомцы, и вернулась
моя память или нет - я там же, где и начинал.
…пальцы перебирают пряди медленно, ласково, а когда касаются уха –
Фейлон поворачивается и упирается ладонью ему в грудь.
- Ты нарушаешь мое личное пространство.
От этого негромкого тона всю кожу начинает покалывать, как перед
грозой. Но вместо того чтобы отступить, Асами накрывает его руку
своей, и глаза Фейлона опасно сужаются.
- Фей… - не слово – выдох, - ты можешь запугать половину континента,
но я по-прежнему вижу двадцатилетнего мальчика, который заливался
кристально чистыми слезами на моей груди… и кончал, стоило его
коснуться. Не говори мне, что его больше нет - я его вижу.
Не отнимая руки, Фейлон достает пистолет и прижимает к его паху. Мне
не видно лица Асами, хотя это и не обязательно. Достаточно хоть
немного его знать.
- Ты по-прежнему его видишь?
- А ты серьезно собираешься стрелять?
- Не заставляй меня думать, что ты ХОЧЕШЬ, чтобы я выстрелил…
- Это решило бы много проблем, нэ? - Наконец Асами позволяет его
руке выскользнуть. Делает шаг назад и закуривает, выпуская длинную,
непрерывную струйку дыма. – Будешь?
Фейлон кивает. Но вместо того, чтобы протянуть пачку, Асами вдруг
вынимает сигарету изо рта… и тот колеблется лишь секунду – делает
затяжку и возвращает… и я не знаю, зачем… просто вдруг чувствую у
себя на языке фантомный вкус Асами и думаю… не хотел ли Фейлон того
же.
…я, должно быть, совсем умом тронулся, не иначе…
- Так что тебе до Акихито, Фей? Он же для тебя вроде кошки, а что
будет, когда наиграешься и просто надоест?
- Твою мать! – Фейлон отбрасывает волосы назад, и в его глазах почти
злость. – Ты или дурак, или прикидываешься. Как я могу объяснить
тебе что-то, что ты не в состоянии понять?
- А ты попытайся. Одним словом.
Снова подходит… очень близко, почти нарушая личное пространство, но
в этот раз Фейлону будто все равно – он не отводит искрящихся глаз.
- У меня не такой роскошный лексикон, Асами… - и неожиданно его
голос возвращает себе спокойствие и штиль, пламя в глазах гаснет,
остается лишь далекое зарево. – Но я постараюсь. Я просто хочу…
сделать его счастливым. Любой ценой. Без причины. Так что если это и
можно назвать одним словом… то я такого слова просто не знаю. Если
оно и есть - я его не знаю…
С подбородка мне на руку капает слезинка, и я вздрагиваю. Молчание
длится долгих несколько секунд, прежде чем Асами отступает, и его
лицо скрывает тень.
- Ты прав, Фей… - говорит он наконец. – Я тоже… не знаю этого слова.
* * *
Фейлон уходит первым.
Асами – через несколько минут. Он докуривает сигарету до половины и
оставляет на краю пепельницы. В темноте за дверью я остаюсь
незамеченным.
Кажется, они все-таки договорились по поводу этих своих взрослых
дел… но дальше я слушал уже вполуха – слишком громко колотилась
кровь в висках.
Сигарета еще тлеет, и не удерживаюсь – беру и делаю затяжку. В горле
тут же начинает першить, то ли от дыма… то ли от вкуса Асами на
фильтре, такого четкого, что на глаза наворачиваются слезы.
Подхожу к окну – прижимаюсь лбом к тому месту, где его касался
Фейлон. Гонконг сияет россыпью огней, будто непрекращающийся
фейерверк, и вид из окна моей квартиры в Токио не отличается ничем…
лишь тем, что так отсюда далеко.
Хотя в наше-то время авиачудес…
Я не могу здесь оставаться. Наливаю кошке сливок и выхожу – но идти
в Башню отчего-то страшновато. Однако через пару минут вопрос
решается сам собой – в баре вдоль по улице стеклянная стена, и
сквозь нее я вижу Асами. Он просто сидит и пьет, а я просто стою и
смотрю. Долго. Время просто сжимается в точку, когда я наконец
обнаруживаю, что прошло полтора часа, и вхожу в бар.
- Асами…
Он смотрит на меня помутневшими глазами – такое впечатление, что не
узнает. По Асами никогда не определить, сколько выпито – он всегда
остается адекватным… но сейчас все иначе. На мгновение мне кажется,
что он меня ударит, но нет – глаза светлеют, хотя и не настолько,
чтобы я увидел в них свое отражение.
- Идем, Асами, - говорю тихо-тихо, так говорят со злыми собаками и
буйно помешанными людьми. И как ни странно, он подчиняется. Я беру
его под руку, хотя он не шатается, совсем нет, просто молчит,
переставляя ноги.
В комнате почему-то очень темно. Я сгружаю Асами на кровать и
раздеваю – он слабо сопротивляется, ловит меня за руки, но нет уж –
завтра сам же мне втык даст за то, что позволил спать в одежде.
Аккуратно вешаю на стул, и тут он дергает меня к себе так, что не
удерживаюсь на ногах.
- Акихито…
А у меня все тело ноет, и не слушается, и в голове такой бардак… и
он распинает меня на постели в этой кромешной тьме, и целует лицо,
шею, плечи, и шепчет:
- Акихито… если ты меня простишь, я буду презирать тебя до конца
моих дней… обещаю…
- Я не прощаю тебя… - шепчу я в ответ, - не прощаю… - а он
продолжает целовать, всего, везде, даже там, где никогда не целовал…
и ощущения просто убийственные… и я плавлюсь на этом жару, медленно,
мучительно, и он так осторожен, что хочется кричать – но хорошо, так
хорошо… потому что впервые так. Потому что впервые не больно, и
проникновение – ласка, а не пытка… и я, наверное, правда мазохист,
потому что кончаю от ногтей, вдруг впившихся под лопатку, будто хотя
бы толики боли мне все же недоставало.
- Я не прощаю тебя, Асами…
Нет…
Я очень долго тебя не прощаю…
…Просыпаюсь рано. Асами спит – долговременное вливание алкоголя и
четыре раза практически подряд – слишком даже для него… У меня болит
все тело, будто каток проехал, но я все равно быстро одеваюсь и
выхожу. Охранники в Хайтауэр на меня давно не реагируют, но сейчас
один говорит:
- Фейлон-сама уехал в Макао по делам.
Замираю – в голову будто бьет что-то, желудок становится каменным и
на секунду кажется, что у меня снова будет приступ. Делаю осторожный
вдох, выдох… еще… вроде попустило. На свежем воздухе чуть лучше, и
дойдя до дома пешком, я уже чувствую себя почти нормально.
Почти.
Асами уже не спит – сидит на кровати. Не спрашивает, где я был,
просто смотрит чуть воспаленными глазами – кажется, еще до конца не
протрезвел. Потом говорит:
- Я поливал твои растения.
Ох, растения… не до них мне было, когда уезжал… Он шарит в кармане
пиджака и достает мой мобильный.
- Ты забыл… дома.
От этого «дома» резко щиплет в глазах. Оставил я его нарочно -
позвонил потом только маме и Като, больше никому. Я уж думал, меня
давно уволили на фиг…
Беру телефон, как сомнамбула – куча неотвеченных звонков и смс.
Асами следит за мной неотрывно, когда я перезваниваю шефу... и у
меня просто глаза на лоб лезут – кто-то из агентства «Визаж» видел
мои фото в журнале «Kera», и теперь они хотят только меня. С ума
сойти – это первый мой подобный заказ, и мне сроду столько не
платили… Я обещаю перезвонить им, как только смогу, и в другое время
я бы прыгал на кровати до потолка и распевал национальный гимн от
радости… но сейчас я только откладываю телефон и молчу. Не до
этого...
Асами все еще сидит неподвижно, а я уже держаться не могу - делаю к
нему шаг, потом другой, становлюсь между его колен. На горле будто
петля затягивается, дышать трудно. Он смотрит снизу вверх… а потом
обхватывает обеими руками и вжимается в меня лицом. С выдохом, будто
задерживал дыхание очень надолго… на месяц… не меньше…
- Асами…
…и я вдруг понимаю, что ему, черт возьми, все-таки было плохо… и
только сейчас до конца осознаю, как плохо было мне… и просто говорю:
- Можно, я прощу тебя?... Пожалуйста, Асами, последний раз. Можно, прощу?...
Ответа нет очень долго, и когда я уже думаю, что ничего не
произойдет, он кивает – раз, другой.
А у меня слезы катятся, и я глажу его по волосам и все-все понимаю:
что он клинический эгоист, который только учится осознавать ошибки и
признавать слабости… и как ему тяжело… и как много нужно времени,
чтобы привыкнуть, что он больше не один. И что оно – это время –
есть.
* * *
Отказаться от заказа я не смог - дурак был бы просто. Так мне и Фей
сказал.
Ему как раз нужно лететь в Японию, и он предлагает нас подбросить.
Я, конечно, не против, Асами вроде тоже – хотя он эти два дня почти
не разговаривает. Больше общается с Фейлоном, чем со мной. Какие-то
новые мысли даются ему с трудом, и я стараюсь этому процессу не
мешать.
У Фея два офигенных самолета – «Фалькон» и «Гольфстрим», но в этот
раз мы летим на каком-то грузовом. Не знаю, с каким грузом, и знать
не хочу. Однако здесь есть что-то вроде роскошного отсека для
vip-персон, и я ловлю себя на мысли, что попривык быть vip-персоной…
вконец разбаловался, точно.
На диване я сижу между ними, полудремлю, пока они разговаривают о
какой-то ерунде типа роста цен на нефть в Токио. Потом Асами выходит
покурить, и я тут же сплетаюсь с Фейлоном пальцами, придвигаясь
ближе.
- Не переживай, - он улыбается мне, и сердце начинает навязчиво
прыгать к горлу. – Тао присмотрит за кошкой.
- Фей, я вернусь через неделю. Я обещаю.
- Ты можешь вернуться, когда захочешь.
- Зачем ты мне это говоришь?!
Снова улыбка – словно я дитя неразумное.
- Милый… думаешь, жить на два государства легко?
- Знаешь что, Фейлон-сан? Я думаю - жить нелегко в принципе.
Он совсем не «государства» имел в виду, а то не ясно… Тянусь к нему
и целую – жадно, будто краду, и он не отказывает. Даже нажимает мне
на затылок, чтобы углубить поцелуй… и в голове шумит, словно я на
корабле, а не в самолете. Волосы щекочут мне лицо, как морская
трава. Асами скоро вернется - а я нацеловаться не могу… и не хочу… и
в конце концов он отстраняется первым – прижимает губы к щеке, к
виску.
- Нам далеко лететь, Акихито… не делай этот полет длиннее, чем он
есть.
Хмыкаю ему в плечо – понимаю. Еще как. Асами возвращается, но я не
бросаю руки Фейлона, и он будто не замечает. Хотя Асами, которого я
знаю, замечает все – так что он просто не реагирует. Садится рядом
со мной, и если и есть напряжение, то оно не чувствуется.
Рука Асами по-хозяйски обвивает меня поперек груди, прижимает -
кутаюсь ею крепче, в то время как пальцы Фейлона бесконечно изучают
линии на моей ладони… Нет, я, должно быть, умер и попал в рай. Так
хорошо просто НЕ БЫВАЕТ. Не со мной, не в этой жизни.
Они снова говорят о фондовых торгах и повышении индекса Nikkei, о
каком-то типе по имени Дональд Тсанг… о прикрытии в виде экспорта
текстиля из Макао… и я по-прежнему не вслушиваюсь. Есть гораздо
более важные вещи, чтобы над ними поразмыслить... но я не делаю и
этого. Моменты, когда мир кажется идеальным, слишком редки – их
нужно ценить, а не портить доводами здравого рассудка.
…нет, я точно ненормальный. Ума, как у бабочки.
Как можно было так влипнуть?..
Правда в том, что мир не идеален. Я балансирую на острой грани, и
справа и слева от меня – смерть. Мне еще в детстве кто-то сказал,
что линия жизни у меня очень короткая, но… Сейчас мне впервые не
страшно, потому что куда бы я ни упал – я верю, меня поймают. Не
знаю почему. Верю и все.
И, черт возьми, пусть даже всем нам суждено шваркнуться о камни – по
крайней мере, это будет приятный полет…
* * *
энд
@темы: Bидоискатель, фанфики
-
-
18.05.2009 в 23:15-
-
23.08.2009 в 22:38-
-
24.04.2010 в 21:40Автору большой респект)))
-
-
29.09.2010 в 21:27-
-
03.04.2014 в 00:34